Ответом на эти слова дружный ржач.

Идти, правда, недалеко. Открыли быстро. Радостные приветствия и объятия. А кума вполне себе. Да ещё так прижимается! Закудахтала, налетели какие-то люди, двое мужиков – старик и парень. И две девки.

Проводили в баню. Не остыла ещё. Класс! Смыл дорожную пыль и пот. Выхожу – одежды нет. Клем смеётся:

– Завтра чистое будет. Ничего не пропадёт, не переживай. Кума праведная, я же говорил. Примеряй. Вот, подошло. Ничего, что коротко. Переночевать хватит. Не надо стесняться. Некого. Кума дворню отошлёт.

А в доме стол накрыт. Из-за стола да за стол. За столом – кума и девушка, что суетилась, подавала, накрывала, стеснялась. По словам кумы Клема, её дочь. Замуж выскочила, месяц замужней побыла, да пропал муженёк её. Ушёл с товаром купец, да полгода уже и не слыхать. Бывает. Мир жесток.

Я ещё плотнее утрамбовал пищу в и без того сытый желудок, затопил всё настойкой. Да так мне похорошело! Кумовья уже не стесняясь, похихикивали, щупают друг друга.

Видя, что клюю носом, хозяйка велела дочери проводить меня. Да не пьяный я! Сытым таким давно не был.

Какой кайф! На перине да на постельном белье! На хрен все эти рубахи-портки. Блин, трусы тут не предусмотрены. Ну и…! Раскинулся.

Шаги. Под одеяло – нырь! Прижалась тёплым боком.

– Эй, ты чего, девонька! У меня же бабы давно не было! Не сдержусь я! – возмущаюсь.

Рука сразу – хвать за нужное место. Прыг она на меня – поздно. Уже не сдержался. Прижалась вся, будто впаяться хочет в меня, шепчет горячо:

– Хорошо! Хорошо! Ещё! Ещё! У тебя не было, а у меня? Этот, старый, своротил да пропал, туда ему и дорога! Хрыч немощный, сморчок плюгавый! А-а-а!

Упала на меня, целует щетину, трётся лицом, уткнулась под мышку, глубоко вдыхает:

– Мужиком пахнет! – говорит восторженно.

Вот тебя проняло, девонька!

– Понесёшь, а муж вернётся?

– Вернётся или нет – то не ведомо, – отвечает. Села обратно на меня, гладит. – А ребёночка знаешь как хочется? А если будет такой же, как ты – великан? Это же радость! Матушка так и сказала: «Иди и понеси от него!» Так что не уйду, пока не выдою тебя досуха!

Впилась поцелуем.

– Ну, тогда приступай, – давлю ей на плечи. Быстро поняла, что требуется. – Вот так. Старайся, девонька. Ночь вся твоя. Ого, молодец! Теперь – я!

Переворачиваю. Как там? Нефритовый стержень в какую-то пещеру? Или в раковину?

– Тише ты! – шепчу. – Весь дом поднимешь на ноги!

– Плевать! Ещё!

Ну, вот! А обещала – всю ночь. Ловлю губами локон спящей любовницы. Вдыхаю её аромат полной грудью. Мне нравится её запах. Значит, генетическая совместимость. Ребёнок должен прижиться. А оно мне надо? Не особо. Ей надо? Её проблемы – как-то не по-мужски. Да о чём я? Может, и не вернусь я с этой долбаной Медной Горы! И вся недолга. Нет человека – нет проблемы.

И так как в сказке. Одни плюшки – заботятся обо мне. Кругом – друзья-товарищи. Носятся со мной, как с принцем крови. Хотя принц-то как раз и скрывается.

Одно плохо. Я уже долго живу. Вторая жизнь пошла. Неплохо так пошла. Но знаю, чем лучше тебе было, тем сильнее будет похмелье. Вот это и тревожит. А-а, пох! Мы, пофигисты, народ пречистый. Нас не заманишь… не помню, чем. Как там говорила одна особа: «Я подумаю об этом завтра!» Надо поспать.

Надо же! Утро красит. Молодое сочное тело под боком в утреннем свете! Ещё как красит. Тёплая, распаренная со сна, мягкая такая. Вскрикнула со сна:

– Какой же ты большой!

А вот ты – такая сладко узкая! Как девочка. Аж зарычал, как зверь.

Завтракаем. Морды у всех, бл…, довольные, заё… заспанные. Глаза сияют. Девонька глаз не сводит с меня. Смотрит на мать, смущается. А хозяйка тоже хороша – так и тра… имеет меня в виду глазами своими, бл…, жадными. Клем посмеивается в усы. Довольный, что тот самый кот, у которого усы в сметане.