Только усталость оказалась сильнее, Гуров и сам не заметил, как уснул. Проснулся от ударов над ухом, в соседнем купе кто-то с грохотом молотил в стенку. Коллега Лена, лежавшая на полке напротив, проснулась и спросонья испуганно всматривалась в темноту:

– Лев Иванович, что такое, что за звуки? Это вы стучите?

– Нет, нет, Лена, спите. Все нормально, в соседнем купе пьяница пришел в себя. Сейчас я с ним поговорю, он не будет мешать.

В темноте он нащупал куртку, накинул сверху. Так будет спокойнее, в кармане лежат наручники. Если дебошир не угомонится, то придется его приковать к металлической опоре столешницы и все-таки вызвать дежурный наряд. Пускай делают свою работу и усмиряют нарушителей порядка. Он оперативник, а не рядовой дежурный.

В купе Лев Иванович застал толстяка, который не мог перевернуться из-за связанных рук, но очень хотел устроить шумиху. Поэтому так усердно ударялся седой головой по тонкой перегородке.

– Так, гражданин, шум прекращаем!

На его голос мужчина повернулся и прищурился:

– Где моя жена? Развяжите меня! Что за выходки!

– Я вас развяжу, если не будете буянить. Драться, кричать, кидаться на других людей. Условия понятны?

– Да не буду я драться. Развязывай, – простонал пожилой пассажир.

Грузное тело невыносимо ныло от неудобной позы, в которой он уснул, – руки, заломленные за спиной, ладони туго стянуты. Лев Иванович в два движения размотал простыню и сделал шаг назад, освобождая пространство пленнику. Но и при этом соблюдая безопасность – если тот снова попытается напасть, то можно будет в один шаг выйти в коридор, захлопнуть дверь купе и отправиться за нарядом. Эта история уже порядком ему надоела, бессонная ночь из-за любителей алкоголя никак не кончалась. Только толстяк и не собирался кидаться на опера. Он со стоном криво уселся, оперся на стенку и начал растирать запястья.

– Где моя жена? Ну, где она?

От его вопроса Гуров напрягся: у мужика, видимо, нервный срыв и память отбило от горя.

– Вот здесь. – Лев кивком указал на большой ящик из досок во всю длину соседней скамьи.

От злости лицо у собеседника налилось кровью, это было видно даже при тусклом свете фонарей, что замелькали за окнами все чаще. Поезд приближался к очередной станции.

– Вы что, издеваетесь? Это шутка ваша дурацкая? Как там это называется? Пранк, розыгрыш? Ну, где камера? Все удалось, очень смешно, заканчивайте вашу клоунаду!

Мужчина встал на ноги. Полный, с одышкой, уже явно пенсионного возраста, но при этом он был силен, под рубашкой угадывались мощные руки и широкие плечи. Гуров отреагировал мгновенно. Ловким ударом в колено он сбил здоровяка с ног и молниеносно защелкнул один браслет на запястье, а второй – на металлической опоре стола.

– Отпустите! – От боли седой взревел во весь голос.

– Я же предупреждал, не надо бросаться на людей.

– Не надо говорить мне, что моя жена мертва! Она жива, а вы чертов клоун или безумец! Идиот!

Лев Иванович всматривался в лицо пожилого мужчины. Как странно, никаких признаков опьянения, хотя еще пару часов назад от него несло свежим алкоголем.

Дверь стремительно откатилась, на пороге застыла проводница с сонным лицом, она, видимо, успела задремать в своем купе. Огромные глаза стали еще больше от ужаса.

– Да что опять? Там уже все пассажиры проснулись! – Она потянула носом воздух в купе и громко с укоризной зашептала: – Напились, так хоть не хулиганьте! Как вам не стыдно, перестаньте кричать, вы мешаете другим людям. Ночь, все спят.

– Где моя жена? Скажите, прошу вас, прошу, прекратите эту жестокую шутку. – Мужчина перестал кричать и тоже перешел на шепот. Только тон у него был испуганный и умоляющий.