— Я предупреждал, чтобы ты не смела ко мне подсылать своих кобелей!

Вышло по-дурацки, люди на остановке теперь косились на нее. Лера поморщилась.

— Отойдем.

А когда отошли, сказала:

— Что тебе еще нужно? Хочешь подавать в суд на раздел имущества — подавай. Мы ведь, кажется, поговорили и все выяснили.

— Нет, не все, — у него зубы мелко оскалились. — Думаешь, меня так легко отшить?! Нет, милая, — и надвинулся на нее, тяжело дыша. — У меня тоже есть права, между прочим.

— Права у тебя? Нет у тебя никаких прав.

— Ошибаешься! — его глаза вдруг загорелись. — У меня в квартире еще осталось имущество.

— Какое имущество?!

— А электродрель, а инструменты? Одежда моя!

Там же были только ношеные джинсы и старые рубашки, куртки. Старый набор инструментов, поломанная дрель. Новое-то он все подчистую выгреб, а старье осталось на антресоли, она и забыла про это.

Сейчас Леру просто душила злость. Она скрестила руки на груди и проговорила с едкой улыбкой:

— Я все выбросила.

— Ты!... — он аж засуетился. — Ты мои вещи выбросила?! Да как ты посмела!

Потом вдруг успокоился.

— Я тебе не верю. Я должен убедиться лично. И попробуй только не пустить меня в квартиру!

Тут уж Лера не выдержала:

— Посмей только заявиться ко мне, и я тебя встречу сковородкой!

— А я сниму побои, — он склонился ниже и процедил в лицо: — И подниму вопрос о твоей вменяемости. Посмотрим, что будет, если выяснится, что ты опасна для сына.

— Ты… — ей стало дурно. — Хочешь отнять у меня Колю?

А у него зажегся в глазах победный блеск.

— Наконец-то сообразила? В общем, так, — он отстранился и поправил одежду, вновь становясь вальяжным. — Приходить я буду. И ночевать оставаться, когда захочу, и ты как миленькая меня пустишь. А твоего хахаля чтобы больше близко не видел. Поняла?! Сейчас иди. Вон, твоя маршрутка.

Лера просто задохнулась, а он как ни в чем не бывало пошел к машине.

Секунду она еще стояла, в голове звенело, что надо менять замки и ставить цепочку и щеколду. Потом очнулась, побежала к маршрутке. Больно так, будто раскаленный гвоздь ворочается в груди. Урод! Грозить ей, что отберет сына?! Она кое-как залезла в маршрутку, встала сзади и уставилась пустым взглядом в окно.

И вдруг увидела…

Бывшего подперла машина. Основательно так подперла, не выехать. Он выскочил и пытался было орать, но тут из машины неспешно вышел тот самый мужик, который Сазонов «безопасность». Медленно, спокойно подошел и сунул Леве в лицо удостоверение. Ну и лицо в этот момент было у бывшего...

Что там было дальше, Лера уже не видела, потому что маршрутка отъехала от остановки. Но чувство было такое приятное, просто бальзам на душу!

***

Следующие два дня Лева не звонил и не подавал признаков жизни. Нет, она, конечно, не надеялась, что бывший отстанет добром, скорее всего затаился и готовит очередную гадость. Но, во всяком случае, не беспокоил. Это давало передышку.

На работе все было нормально, первую неделю она отработала, впереди были выходные.

Вечером бежала, как всегда, на остановку и вдруг, выйдя из здания, чуть не напоролась на генерального. Вид у мужчины суровый, сумрачный и усталый, как будто опять весь день уголь грузил. А взгляд оценивающий и пристальный.

В первый момент Лера застыла, как пойманный кролик, потом опомнилась и пискнула:

— Здрасьте.

И уже хотела бежать. А мужчина прищурился, как будто знал или догадывался о чем-то, и шагнул к ней.

— Вы Логинова?

— Д-да, — еле выдавила Лера, чувствуя, как в желудке сворачивается холодный ком.

— В воскресенье придете.

— Зачем? — вытаращилась она.