Полное затишье поначалу казалось непонятным, но за повседневной суетой Артем стал забывать о недавних событиях. Денек он провел дома, сначала отлеживался, но рана оказалась не смертельной, крепкий славянский череп нашего героя мог бы выдержать и удар кистенем. Приехала мать, повздыхала, поохала и принялась наводить порядок.

Пару дней Артем вынашивал планы мести коварной Агнии Сергеевне, но в конце концов затея потускнела и съежилась, как воздушный шарик. К тому же профессорша своими статями настолько потрясла его воображение, что он был готов забыть инцидент, явись она вновь.

Жизнь шла своим чередом. Нужно было, как наставляла Библия, которую Артем никогда не читал, «в поте лица своего добывать хлеб насущный». Август – мертвый сезон. Продавцы и покупатели исчезают неведомо куда, и наш герой хватался за любой пустяк, лишь бы занять время. Скажем, он узнал, что в Истре некий земледелец продает вырытые в огороде старинные монеты. Нанеся визит кладоискателю, он столкнулся с дремучим непониманием. Стоимость монет, в основном екатерининских пятаков, от силы трешка, но огородник желал за них не меньше пятидесяти рублей. Артема подобная цена не устраивала, но торговаться он не стал, а просто позвонил из автомата в местное отделение милиции и сообщил, что такой-то скрывает от государства вырытый клад. Причем утверждает, что нашел только медные деньги, хотя на самом деле спрятал в тайник вырытое серебро и золото.

«Пускай теперь доказывает…» – злорадно подумал Артем.

И только спустя неделю события сдвинулись с мертвой точки и, набирая обороты, вновь начали раскручиваться.

В среду, двадцать четвертого августа, поздно вечером, когда Артем уже собирался ложиться в постель, раздался телефонный звонок. Голос с характерными начальственными интонациями нельзя было спутать ни с каким другим.

– Артем? Это Иван Николаевич. Извини, что так поздно, но дело не терпит отлагательств. Завтра вечером, часов эдак в шесть, подходи в гостиницу «Советская», номер 27. Я буду тебя ждать.

Трубку положили. Артема несколько покоробил тон, каким с ним говорили. Словно с подчиненным! На «ты», и слова не дал вставить! С другой стороны, он платит деньги, значит, вправе вести себя как заблагорассудится.

Успокоив самолюбие подобным образом, Артем решил съездить к Колычеву и забрать последнюю эмаль.

Стояла прохладная пасмурная погода. Лето кончалось. Если неделю назад это было еще не так заметно, то сегодня, сидя в беседке у старичка, Артем с особой ясностью ощутил: осень на пороге. Крупные краснобокие яблоки виднелись сквозь поредевшую желтоватую листву, вовсю цвели астры, рдели пышные шапки георгинов. В садовых ароматах уже присутствовало увядание. Зрелость медленно перетекала в тление. Казалось бы, наш герой – человек не сентиментальный. Однако и его души коснулась грусть, наполняющая последние дни благословенной поры. Он, пригорюнившись, смотрел, как подрагивают под порывами ветра колючие шишки хмеля, увивавшего беседку.

Колычеву, похоже, передалось настроение Артема. Обычно жизнерадостное лицо нынче выглядело грустноватым, даже очки не сверкали, а отливали тусклой мутью, словно бельма.

– Да, очень… – произнес он, ни к кому не обращаясь. – А дальше… – старец уныло пожевал губами. – Кто знает, сколько зим у меня впереди. Может быть, нынешняя – последняя. Говорят, некогда алхимики открыли эликсир бессмертия. Будто бы знаменитый французский врач шестнадцатого века Амбруаз Парэ приготавливал его из меда, лимонов, лепестков роз и еще чего-то… Но тайну унес с собой в могилу.