Авторы этой книги, в частности, сообщают своим читателям о том, что был прототип у Тугарина Змеевича. Они пишут: «Исторический прототип Тугарина Змеевича – половецкий хан Тугоркан (его имя, как видим, похоже на имя Тугарина. – В. Д.), погибший под Киевом в 1096 г. Он был в родственных отношениях с киевскими князьями. При Владимире Мономахе Тугоркан разорил окрестности Киева, был разгромлен и убит» (Зуева Т. В., Б. П. Кирдан. Русский фольклор. М., 1998. С. 192).

В. Я. Пропп и Б. Н. Путилов отвергали научную ценность самого подхода, направленного на установление прототипов у тех или иных былинных персонажей. Так, Б. Н. Путилов писал: «Попытки найти за этими Змеями (с которыми сражались Добрыня и Алёша. – В. Д.) исторических персонажей (например, половецких ханов) фактически необоснованны и ничего не добавляют к прочтению былин в их общем художественном смысле» (Русская народная поэзия. Эпическая поэзия. Сост. Б. Н. Путилов. Л., 1984. С. 18).

Как относиться к проблеме установления прототипов у былинных героев?

Такие прототипы чрезвычайно гипотетичны. Степень их гипотетичности так велика, что само установление прототипов у былинных героев часто теряет свою научную ценность. Но следует ли отсюда, что в былиноведении следует вообще отказаться от прототипического подхода?

Ни один серьёзный былиновед не отказывался от данного подхода, когда речь шла, например, о князе Владимире. Сравнение исторического Владимира с былинным вовсе не бесполезно: в сравнении познаётся истина. Оно высвечивает дополнительные черты в былинном образе киевского князя.

Прототипический подход имеет право на существование в былиноведческой науке. Были и будут люди, которые будут относиться к этому подходу не столь отрицательно, как В. Я. Пропп и Б. Н. Путилов. Более того, попытки, направленные на установление прототипов у былинных героев, будут сохраняться в науке и в будущем.

Эти попытки, вместе с тем, следует расценивать как гипотезы. У одних исследователей они более аргументированы, у других – менее. Однако в любом случае необходимо признание самого принципа гипотетичности в установлении тех или иных прототипов у былинных персонажей.

Слишком много воды утекло! Вот почему сравнение гипотетических прототипов с былинными героями должно быть осторожным. Оно не должно сбивать исследователя с толку при трактовке былинных образов. Нельзя с детской доверчивостью относиться и к выводам сторонников прототипического подхода в былиноведении.

Былинные прототипы остаются в конечном счёте за бортом былинной картины мира. Она изображает художественные образы былинных персонажей, а не их гипотетических прототипов.

Вслед за Б. Н. Путиловым сказочную и былинную картины мира следует рассматривать как особые – художественные – перекодировки историко-этнографической действительности. Перекодировка значит переиначивание.

Сказки и былины переиначивают обыденное представление о мире. Это и приводит к созданию сказочной и былинной картин мира. Эти картины мира своеобразны. Они иные не только в сравнении с обыденной картиной мира, но и с другими картинами мира – религиозной, научной и т. п.

Никто не сомневается в том, что былины связаны с определёнными историческими событиями. Они не создавались в безвоздушном пространстве. В них не могла не проникнуть стихия реальной жизни. Но следует помнить, что их герои – вымышленные персонажи. Они – плод художественной фантазии былинных сказителей.

В ХХ – XXI вв. былиноведение интенсивно развивалось. Об этом свидетельствует такой далеко неполный список исследований: