– А вы подойдите к окнам. Погодка-то какая хорошая – бабье лето. Солнышко вон выглянуло. Подойдите, подойдите.

Подошел. И точно – увидел машины, стоящие на той стороне. И еще микроавтобус. А в автобусе какие-то тени.

Посетитель поднес к лицу рацию.

– Миша, выгляни. А то клиент тут мнется, убедиться хочет. Ага, прямо сейчас.

Поплыли, опустились стекла. В салоне стали видны люди в шапочках до подбородков, с прорезями для глаз. В камуфляже и при оружии. Маски-шоу!

– Спасибо Миша. Вы там сильно не расслабляйтесь, потому как с минуты на минуту…

– Есть!

Стекла поднялись. А машины остались стоять, где стояли.

– Это незаконно…

– Ничуть! Можете полюбопытствовать. Вот ордер на обыск и изъятие любых, на наше усмотрение, документов и электронных носителей. Вот еще ордера… Видите адреса? Это на обыск еще одной вашей квартиры и загородного дома. И еще одного… Запрос в Интерпол по поводу вашей недвижимости и счетов за рубежом… И еще один ордерок – последний. На ваш арест.

Управляющий крутнул побагровевшей шеей, распустил галстук, кинул взгляд на телефон. Соображает.

– Только не рассчитывайте на помощь местных органов, которые у вас из рук ели. Они вам не помогут. По ним открыто отдельное производство. И если их дело и ваше соединить, то это будет сильно отягчающие ваше теперешнее положение обстоятельство. Коррупция. В особо крупных. И тут уж я вам вряд ли смогу помочь.

Молчит…

– Ну, так что, будем разговаривать? Или начнем мероприятия? Сами знаете какие. А то мои хлопцы засиделись.

– Нет… То есть да. Лучше поговорить.

– Давайте поговорим.

А дальше цифры. Проводки. Двойные счета и прочая бухгалтерская дребедень. С многими, многими нолями.

– Ну, что вы на это скажете? По нашим подсчетам, вы, используя преступные схемы, вывели миллиардов так…

– Не надо цифр. Сколько?

– Процентов сорок с того, что вы… экспроприировали.

– Но это же!..

– Вы правы – это деньги вкладчиков. Государства. Партнеров. А вы с ними так… неосторожно. И потом разве свобода не стоит таких денег? Любых денег… Вы когда-нибудь в лагерях были? Нет? Примерзко там – холодно, голодно, неуютно. Секретарш нет. А вот урки – есть. Много урок, которые очень любят гладких и ухоженных господ. Ну, вы понимаете. А если там еще ваши вкладчики попадутся… Я бы не рекомендовал. Куршевель, он получше будет. Не жадничайте. Тем более что мы забираем не всё.

– Хорошо. Будь по-вашему. Двадцать процентов.

– Тридцать пять. И по рукам.

– Тридцать.

– Вы что-то не поняли. Я представляю здесь серьезную организацию, которая не семечки на базаре продает. И торговаться с ней как-то…

– Но…

– Тридцать шесть… И за каждую минуту вашего сомнения сверху – процент. Время пошло. Ваше время. Минута… Тридцать семь…

– Хорошо. Я согласен. За глотку берете, защитники Отечества!

– За такую глотку – грех не взять. В тридцать седьмом или при Андропове вы бы так легко не отделались. Так что, считайте, вам сильно повезло…

Вот они и денежки. Большие. Наличные. Нигде не засвеченные. О которых никто не узнает, потому что им это надо… такую кормушку терять? А если учесть, что шоу не в одном месте прошло, а сразу в нескольких. То и сумму можно утроить. Вернее, удесятерить.

Неплохой итог за несколько дней работы. Тем более что на всю эту операцию понадобились пара машин, десяток ряженных в камуфляж, шапочки статистов с подходящими рожами и поддельные удостоверения с ордерами, которые никто никогда внимательно рассматривать не будет. Потому как понимают. Ждут. И боятся. И когда доходит до дела, впадают в ступор, как подростки-первоходки.