Эрни посмотрел на потолок. В том месте, откуда он упал, зиял овальный портал с клубящейся бирюзовой дымчатой субстанцией по краю.

Эрни оттолкнулся от пола, как от дна бассейна, и «всплыл». Его голова и плечи натолкнулись на что-то упругое, сопротивлявшееся, и он сам, как мяч, сильным ударом отправленный в ворота футболистом, натянув в одном месте сеть до предела, отскочил обратно, упав не на траву, а на пыльный пол. Теперь Эрни ощутил запах пыли и услышал, как запищала крошечная мышь, стоявшая на задних лапках в углу комнаты, возле портьеры. Её чёрные глазки-бусинки были полны недоумения и страха.

«Сконцентрируйся. Визуализируй Хранилище. На выходе сразу хватай меня за руку», – голос Тома в голове Эрни теперь звучал слабо, последние слова утонули в мертвенной тишине заброшенной комнаты, как будто Эрни терял сознание, а вместе с тем и способность слышать звуки и воспринимать слова. Эрни стало немного страшно. Конечно, если он не справится, Том не бросит его умирать здесь и спустится за ним, но ему совсем не хотелось из почти совсем взрослого, сильного, уверенного в себе парня вдруг превратиться в ребёнка, которого достают из лужи, в которую он сел.

Мышь снова пискнула и юркнула за штору, оставив на полу цепь бисерных путаных следов.

Эрни представил комнату, в которой хранились сны, такой, какой привык её видеть. Не современное, а старинное окно со всегда открытой форточкой, никаких жалюзи, никаких портьер, никаких рыцарей. Каждое утро из этого окна открывался новый вид, картина отражала общее настроение собранных за ночь снов. «Это… как будто нейросеть, только… живая», – однажды сказала Нина, любуясь нежным утренним пейзажем. «Вроде того», – не без улыбки ответил Эрни.

На этот раз за окном летал дракон, покрытый золотой чешуёй. Он парил над океаном. Когда он летел высоко, водная гладь отражала небо и золотой силуэт, похожий на огромную птицу. Когда дракон летел над водой, он приближался, экран окна транслировал его бреющий полёт. Океан в это время был уже не зеркальной гладью – под бурными волнами бурлила жизнь – в самых крайних своих проявлениях, а дракон из золотого превратился в огненного. Пар его ноздрей испарил океан, под ним оказалась сухая земля, растрескавшись и разверзнувшись, она обнажила лаву.

Эрни представил дракона, дракон подмигнул ему. Эрни представил Тома. Том, стоящий возле края пропасти, не доисторической, а магической, протянул ему руку.

Это окончательно приободрило Эрни, ощутив себя «избранным», он, оттолкнувшись от пола, взлетел к потолку, пролетел сквозь овал портала, немного завис в полуметре от пола в позе мостика, и, сделав сальто, приземлился на ноги рядом с Томом, который, действительно, протягивал ему руку.

«Тебя в кино снимать можно без каскадёра», – рассмеялся Том, приобнимая Эрни за плечо. «Ты вырастил из меня супергероя», – пошутил в ответ Эрни.

Маскировать большой уютный дом, хранивший сны, секреты, сокровенные желания, мечты, надежды и тайные знания, сдерживавший страхи, наполненный разной старинной утварью, напичканный историческими и магическими артефактами и полезной техникой под скромную, простую, тесноватую и старомодную квартиру, как верно заметила Нина, сейчас не имело смысла. По выражению её лица Эрни понял, что она уже догадалась, зачем он на самом деле распылил порошок.

Вопреки его ожиданиям она не подошла ближе и не попыталась стереть меловую рунопись. Она просто схватила стоявший на столе чайник с заваркой и бросила его в Эрни.

Чайник не долетел до цели: в месте магического барьера воздух, как эластичная упругая ткань, «поймал» и оттолкнул его. Дрожащий чайник, излучавший синеватое свечение, парил над полом где-то в том месте, где пересекались наступательный и оборонительный взгляды сражавшейся парочки. Не выдержав напряжения, чайник застонал, треснул и рухнул на пол, из его носика сочилась тёмная густая заварка.