-В лучшем. Родственники отца пока не ответили, возьмут ли они меня к себе. А тебя наверняка пристроят в приемную семью. С твоей-то внешностью.

          Я вытащила платок, примеряясь, что протереть в первую очередь, чтобы сразу его не вымазать.

- Дай сюда. – мальчик встал на колено передо мной и стал оттирать пострадавшие конечности. Когда мой платок запачкался, он достал свой

- Я не пойду в приемную семью. – ответила, глядя вдаль.

- Почему?

- Я справлюсь и здесь. А у детей должен быть шанс на счастливое детство. Пусть лучше берут кого-то другого. – На меня подняли невозможные зеленые глаза. Мальчик  убрал со лба растрепавшуюся челку.

- Почему? – я пожала плечами. Ну не объяснять же ему, что счастливое детство у меня уже было. А у девочек из приюта нет. Да и изображать наивную незабудку в приемной семье я не смогу.

- Ты изменилась.

-Сильно?

- Как будто другой человек. Ни одной слезинки после лечебницы. Ни одной жалобы, каприза.

- Не рад? – посмотрела на мальчика, он опустил взгляд.

- Рад. Такой ты мне больше нравишься.

- Слушай, у меня некоторые проблемы с памятью. Напомни, как тебя зовут?

-Пьер. Правда, что-то не помнишь?

- Да, нифи… ничего не помню до лечебницы.

- Если нужна будет помощь – обращайся.

- Ага.

          В течении нескольких месяцев мы сдружились так, что оторвать нас друг от друга можно было только перерезав пуповину, которая незримо оплетала наши тела.

      В этот период меня несколько раз выводили к потенциальным приемным родителям. Но они быстро отказывались от идеи меня удочерить. Монахини недоумевали каждый раз, когда меня выводили и ставили перед ними со словами: - Заберите вашу девочку!  – я, радостно улыбалась, чем вводила их еще в больший ступор.

        В конечном итоге, они решили, что на мне либо проклятье, либо сглаз. Приняв эту мысль за догму, меня стали жалеть и всячески опекать. Более того, они стали рассказывать обо мне по ближайшим деревням и селам. В монастырь потянулись неравнодушные и сочувствующие граждане. Кто-то нес сладости, кто-то одежду, кто-то игрушки. Будь я постарше, извлекла бы из этого прибыль, перенаправив все это излишество на черный рынок с возможностью закупить позже нормальные кровати и мясо.

       К моему несчастью, воспринимать меня серьезно никто и не собирался. Основную роль в этом играла моя ванильная внешность, но, здесь уж  что есть, то есть. Желающих погладить меня по голове  и пожалеть было - хоть аттракцион устраивай.  После нескольких недель глажки поняла, что такими темпами сотрусь до лысины. А сверкающий череп совсем не украшает девушку. Пришлось драться и кусаться. Это тоже списали на последствия проклятья-сглаза. Но мой имидж меня особо не волновал, лишь бы отстали.

       Когда уехал Пьер, друзей у меня не осталось. Нет, я к девочкам относилась хорошо. Но разница в возрасте и мировоззрении сделали свое. Меня тяготили их разговоры, им были скучны мои. Поддерживали хрупкий нейтралитет мои подарки.  Я отдавала почти все, что мне передавали жалостливые граждане. Оставляла себе только немного конфет, в надежде набрать хоть немного массу. За это, за глаза, меня называли блаженной. Усиливая флер несчастной сиротки и притягивая ко мне все больше и больше страждущих совершить доброе дело и пожалеть убогую. В купе с внешностью эффект был с ног сшибающий.

         Я с наслаждением училась. Перечитала всю библиотеку при монастыре. Стала лучшей по успеваемости в приюте.  Поведения это, конечно, не касалось. Фактически, у меня была холодная война с несколькими монахинями. Весь приют с замиранием сердца следил, что случится раньше. Или меня все же отравят, или я доведу их до лечебницы, где держат психически нездоровых людей.