– Конечно знаю, – ответила я и почувствовала непреодолимое желание сказать ему, что мы все знаем. Знаем о его лжи и ненавидим за это. Пока не сболтнула лишнего и не раскрыла своего замысла, я развернулась и отправилась прочь от мужчины, который оказался самым значимым пятном в моей убогой жизни. В горле запершило, хотелось заплакать, но я сдержала себя. Это привлекло бы ко мне слишком много внимания и со стороны докторов, и со стороны Каролин.

Я вышла и встретилась взглядом с совершенно спокойной Кирой. Скорее всего она испытывала вовсе не спокойствие, но отлично справляется со своей ролью. Нас всю жизнь учили не показывать своих эмоций, ведь они не важны. Важно то, что мы могли делать для докторов. Всю жизнь я видела только их и таких, как я, – Каролин.

Она вошла внутрь, а я, наоборот, покинула кабинет Нолана. Коридоры я знала как свои пять пальцев. Смогу пройти по ним с закрытыми глазами, спиной вперед, даже будучи полностью дезориентированной. Босые ноги ступали по прохладному полу, но я уже настолько к этому привыкла, что даже не замечала дискомфорта. Ладонь жгло огнем, казалось, что я держала в руках свободу, не понимая, существует ли она на самом деле. Или я все это себе придумала?

Я дошла до единственной двери, за которую никогда никто из Каролин не заходил. Она была металлическая, в противовес остальным деревянным выглядела неприступной и чужеродной. Если бы не желтая мигающая кнопка и мое наблюдение за докторами, я бы даже не догадалась, куда нужно прикладывать ключ. Еще раз осмотревшись по сторонам, раскрываю ладонь. Металлический ключ размером не больше мизинца так врезался в кожу, что оставил после себя синие борозды. Прикладываю его к кнопке и чувствую, как на лбу выступает пот. Не думала, что могу нервничать настолько сильно.

Что-то щелкнуло.

Дверь приоткрылась.

Сердце ухнуло в пятки и начало колотиться о пол.

Я глубоко втянула воздух сквозь стиснутые зубы и заглянула в образовавшийся проем. Полутемный коридор, казалось, уходил в вечность. Там не было ничего, кроме одного достаточно широкого прохода, он удалялся так далеко, что в конце превращался в точку.

Я закрыла дверь и пошла в сторону спального отсека. Там меня ждали Обри и Лина.

Миновав другие отсеки с совершенно идентичными дверями, я вошла к себе и взглядом нашла двоих ожидающих. Они сидели на моей кровати и синхронно повернулись в мою сторону.

Я села на кровать напротив и дождалась, когда ближайшая к нам Каролина отошла на достаточное расстояние.

– Ну что? – шепотом спросила Обри.

– Ключ у меня. Он открыл дверь, но я не прошла дальше.

– Почему?

– Дверь могла закрыться, или меня бы поймали, тогда вы бы точно навсегда остались здесь, – ответила я, на казалось бы обычный вопрос. Но он не был обычным, все что мы собирались делать шло в разрез с нашим устоем жизни.

Лина побледнела. Она была самым слабым звеном в цепочке. Ее эмоции на фоне наших всегда казались непозволительной роскошью. Она плохо их контролирует и даже не замечает этого. Но она старается. Действительно старается быть такой же, как остальные. А я больше не хочу быть как все. Это все из-за Нолана, именно он позволил почувствовать себя уникальной. И что греха таить, мне это нравилось.

– Не думаю, что у нас получится. Может, дождемся, когда нас сами заберут? – спросила она, а я наблюдала за тем, как Лина снова начала постукивать ногой. Ее наказывали и упрекали за это сотни раз, но она так и не научилась до конца скрывать свои эмоций. Особенно страх.

– Лина, ты снова это делаешь, – говорю я, и ее нога тут же замирает. – Мы не знаем, куда уводят девушек. Если бы мы попытались на прошлой неделе, то Сиера была бы с нами.