Марика так и застыла с широко раскрытыми глазами. Ее маленькое личико долго было совершенно неподвижным. Затем она медленно сползла со скамейки, отложила недогрызенный кусок лепешки на стол и тихо спросила:

– Бабушка, а у тебя еще осталась брассика?

Кейза слегка прищурилась.

– А зачем тебе?

– Надо, – слегка поджала губы Марика.

– А морковкой не обойтись?

Марика тряхнула головой. Кейза вздохнула, подошла к стене, на которой в беспорядке висели пучки разных трав вперемежку с прошлогодними опавшими листьями, и сняла маленький холщовый мешочек.

– Всего пара листочков осталась, – пробормотала Кейза, развязав шнурок и заглянув внутрь. – Пускай потом мама вернет, договорились?

Марика кивнула. Кейза достала маленький сморщенный почерневший листочек и осторожно протянула его девочке, та сняла с шеи косынку и осторожно завернула в него брассику.

– Спасибо.

– Не скажешь все-таки, зачем она тебе понадобилась?

Марика снова помотала головой. Кейза слабо усмехнулась.

– Ну хорошо. Тогда беги, пока солнце не село.

Марика кивнула и выскочила на улицу.

– Не несись, сломя голову! – крикнула Кейза вслед, но Марика, как обычно, была уже слишком далеко, чтобы услышать.

Она бежала через Лес, который дышал ей в лицо теплым вечерним воздухом, запахом разогретой на солнце сосны и душистого вереска. Марика не останавливалась ни на мгновение, и только один раз, выскочив на дорогу, ведущую к последним холмам, она помедлила и посмотрела вдаль, туда, где из-за бархатных склонов холмов вырастало желтое предзакатное небо.

«Когда-нибудь я обязательно попаду туда», – подумала она, развернулась спиной к солнцу и понеслась по дороге вверх, навстречу темным елям, чья тяжелая хвоя в лучах солнца становилась будто бы еще гуще.

Марика не стала заходить в дом, а обогнула его и подошла к задам новой пристройки. Здесь все еще чувствовался запах свежеструганного дерева, землю покрывали щепки и мелкие стружки, порыжевшие и разбухшие после недавнего дождя. Как Марика и ожидала, Кристофер был тут – он сидел на опрокинутом чурбаке, прислонившись спиной к стене и уставившись на темный Лес, который начинался почти у самого дома. С самого первого дня мальчик чуть ли не все время проводил здесь. Сказать по правде, отчасти поэтому Кристофер так раздражал Марику. Это было ее любимое место. Марика попыталась в первый вечер посидеть вместе с ним, но ничего не получилось. Это было место добровольного одиночества, раздумий и мечтаний. Оно совершенно не подразумевало компании. С тех пор, когда бы Марика не собиралась посидеть на чурбаке, она неизменно обнаруживала, что тот уже занят. Разумеется, она не могла простить Кристофера.

Мальчик никак не отреагировал на появление Марики – но он вообще редко обращал на нее внимание, если только она не наступала ему на ногу и не обливала кипятком. Марика подошла поближе и немного постояла молча. Кристофер продолжал смотреть на Лес.

– Привет, – неуверенно сказала она. Он не ответил.

Марика вздохнула. Как только она перестала бежать, мышцы налились усталостью, и тело сковало сомнение. Бабушка Кейза, конечно, была очень умной и всегда говорила правильные вещи. Но ведь ей не приходится каждый день разговаривать с ним.

Но Марика все равно уже принесла с собой брассику. Было бы глупо теперь ее не использовать.

Марика медленно опустилась на колени и развернула узелок с бесценным листочком. Краем глаза она заметила, что Кристофер повернулся к ней. Марика осторожно расправила косынку на земле, посмотрела на Лес и тихонько прошептала:

– Тавсан…