Гаст снова посмотрел на чашу. На Ташу. Отвёл глаза, уставившись на выщербленный паркет.

Стиснул огромные кулаки, словно это могло облегчить его мучительные раздумья.

Таше внезапно подумалось, что если сравнить обоих с клинками, то Гаст будет двуручником, а Алексас – шпагой: шириной плеч друг детства превосходил её рыцаря раза в полтора. Только вот если кто-то вздумает выбирать, кто же из них двоих в схватке доставит противнику меньше хлопот, не факт, что выбор сделают в пользу Алексаса. Самая опасная сила – та, что чувствуется, но не кричит о себе; а сила в Алексасе чувствовалась – ещё какая. Особенно в новом Алексасе, родившемся с окончанием Двоедушия, очень походившем на прежнего себя, но неуловимо другом.

Потеря брата… конечно, временная потеря, но всё же… разом сделала его старше и жёстче. И, вспоминая себя минувшим летом, Таша нисколько этому не удивлялась.

– Аа, ладно, – махнул рукой Гаст. – В конце концов, если они захотят до меня добраться, молчанием я от них не спасусь.

– Они? – немедленно вскинулась Таша.

Облокотившись на стену, друг залихватски тряхнул кудрями:

– В общем, в прошлом месяце явился к мастеру герцогский слуга…

Беседу, затянувшуюся почти на час, прервал гневный стук: один из покупателей пришёл за готовым заказом, о чём договаривался ещё шестидневку назад, и его не остановила даже табличка. Нехотя свернув разговор, Гаст открыл дверь и вернулся за конторку, напоследок сообщив свой адрес.

– Буду ждать тебя. Ну или вас обоих, – добавил он с нескрываемым напряжением. – Нам ещё многое нужно обсудить.

– Заглянем сегодня или завтра, – пообещала Таша, прежде чем выскользнуть на улицу.

– Скорее завтра, – добавил Алексас, подхватывая её под руку. – Сегодня у нас другие дела.

Таша не стала возражать. Новая встреча почти неизбежно влекла за собой рассказ о воистину пламенном приёме, который летом дядя Гаста уготовил им с Алексасом, а беседу об этом ей хотелось отложить на как можно больший срок. К тому же девушке требовалось осмыслить всё, что она услышала.

К примеру, смириться с тем, что блестящая теория про кукловода и игру пошла прахом.

– Что думаешь? – как раз поинтересовался Алексас, ведя её по улочкам Броселиана, которые зимний закат выкрасил бледной охрой.

Таша помолчала, пытаясь сложить в сознании мозаику из кусочков тех знаний, с которыми она покинула Арпаген, и знаний, приобретённых только что.

– Пока не знаю. – Она мучительно вздохнула, обжигая лёгкие морозом, будто это могло внести ясность в мысли. – Но точно не думала, что здесь замешана жена Орека, которая оказалась эйрдалем и которую летом мы изгнали из Клаусхебера.

…Орек Норман заглянул к мастеру Герману в прошлом месяце. По счастливой случайности Гаст подслушал, как мастер принимает заказ на кубок для короля. Однако стоило Герману-энтаро с поклонами выпроводить почётного гостя восвояси, явилась ещё одна посетительница. Прежде чем мастер увёл ту в свой кабинет, Гаст успел увидеть её: бледную худощавую девушку с треугольным лицом, чуть приплюснутым носом, тёмными глазами и волосами… и чёлкой до бровей.

Сама Таша Кэйрмиль Норман не видела, зато Алексас по этому описанию узнал её без труда. И оба не удивились, что беглая жена Орека отрастила чёлку: надо же как-то прятать клеймо, которое Арон оставил на её лбу.

Гаст решил подглядеть и подслушать, что творится в кабинете. Речь шла о заказе Орека – посетительница зачем-то подробно о нём выспрашивала. Поняв это, парень отлип от замочной скважины (совесть проснулась) и удалился в мастерские. А вскоре мастер поручил одному из своих старых ассистентов сделать кубок из рога единорога, но, поскольку это был подарок самому королю, резьбу по кубку Герман-энтаро решил в кои-то веки исполнить сам.