— Без амулета я выгляжу слишком приметно. И узнаваемо. А моя мать не хотела, чтобы в связи с этим у меня… точнее, у нас с братом возникли проблемы.

Голос Дины звучал глухо и как-то обреченно, отчего Дамиру до безумия захотелось хоть немного ее расшевелить. Встряхнуть. Взбодрить. Да что угодно, лишь бы не видеть настолько… потерянной.

— Теперь мне стало даже любопытно, чего же в тебе такого… приметного, — проговорил он, не скрывая интереса. — Может, я все-таки его сниму?

— Нет! — выпалила Дина. — Не нужно.

— Почему же?

— Ты будешь разочарован, — поникшим тоном ответила она, а принц с удивлением осознал, что ее это действительно беспокоит.

Наверное, именно поэтому и ляпнул:

— Поверь, милая, сильнее, чем наутро после нашей с тобой последней встречи я еще никогда разочарован не был. А то проклятое вино вспоминал еще очень долго.

— И что же тебя так разочаровало? — ехидным тоном бросила она. — Жуткая головная боль или воспоминания о том, как твое драгоценное высочество нагло домогалось моего тела? Жутко, наверное, было вспоминать все это?

— Отнюдь, — холодно бросил принц. — Пожалел я лишь о том, что не закончил начатое. Нужно было не останавливаться на полпути. Может, тогда бы ты сейчас здесь не сидела. А если бы мне понравилось, то я, вполне вероятно, забрал бы тебя во дворец… в качестве приятной постельной грелки.

— Замолчи! — прорычала Дина, а в ее глазах стала разгораться злость.

— О нет, милая, ни за что, — продолжал издеваться он. — И не нужно изображать недотрогу. Я ведь прекрасно помню, как ты таяла под моими прикосновениями. И мы оба знаем, что если бы я не остановился, то ты бы точно меня останавливать не стала.

— Перестань! — выкрикнула она. — Это все вино. Я не хотела…

— Хотела, — усмехнулся Дамир. — И сейчас хочешь. Только, прости, милая, но обстоятельства несколько изменились. И о моей постели тебе придется забыть, ведь учитывая все то, что ты сделала… включая пробитую защиту академии, разрушенное здание и фокусы с непонятной магией, подозрительно напоминающей темную, тебе грозит крайне суровое наказание. А это прекрасное податливое тело будут иметь разве что… охранники в тюрьме да заключенные на рудниках, куда тебя обязательно отправят.

— Ты сволочь, Дамир! — прорычала Дина, напряженно сжимая кулаки. — Все же не зря я тебя всю свою жизнь ненавижу.

— Очень интересно, за что? — равнодушным тоном поинтересовался принц, легко поглаживая ее по плечам. Но после всех сказанных им слов прикосновения вызывали у девушки только волны протеста.

Динара не стала ничего отвечать. Глубоко вздохнула, как перед прыжком в бездну, и решительно выдала:

— Сними с меня амулет.

— Ох, как мы заговорили! — усмехнулся Дамир, но даже и не подумал выполнять просьбу, сказанную приказным тоном.

— Снимай, пока не наговорил еще чего-нибудь, о чем обязательно пожалеешь, — продолжала настаивать Дина, в которой вдруг проснулась знаменитая фамильная гордость карильских королей.

— К твоему сведению, я не собираюсь ни о чем жалеть. Тем более в отношении тебя, моя милая Динарочка. Хотя… я ведь до сих пор не знаю твоего настоящего имени.

— Вот снимешь амулет и сразу узнаешь, — съязвила она. — Как и причины, по которым я никогда не попаду на рудники. И «иметь мое тело», как ты выразился, будет только мой будущий муж.

— Даже не представляю, что же может скрываться за действием этого милого камушка, — протянул он, касаясь цепочки. — Безумно любопытно, чем же обоснована такая самоуверенность. Ну что, милая, удивишь меня?

Замочек на цепочке раскрылся, амулет соскользнул с ее шеи и упал вниз, а Дамир ошарашенно сделал шаг назад, с непониманием глядя на неестественно белые волосы девушки. Так как он все еще находился за ее спиной, то цвет волос оказался единственным заметным изменением внешности.