Створка выдерживает, но мы глохнем от грохота, в ушах звенит, башка кружится. Дэн отвечает из своей плазменной пушки, у него из уха бежит струйка крови.

— Сколько их? – ору я, еле слыша свой голос.

Дэн чиркает себя по горлу – много.

— Отступаем к спальне, здесь мы в ловушке, — продолжаю я.

Мы едва успеваем отбежать от двери, как взрывается еще один плазменный разряд, на этот раз створку выворачивает, и если бы мы остались там, нас растолкло бы в мелкий мак. Зловеще улыбаясь, Кен прикручивает бомбу с часовым механизмом к трубе.

— У нас есть полминуты. – Он улыбается, и на его окровавленном лице улыбка выглядит как оскал.

Сломя голову несемся вперед, пытаюсь мысленно считать секунды, но сбиваюсь. Поворот, еще поворот. Из наших – никого, все успели разбежаться. Молодцы!

— Разделяемся, — командую я, указывая Дэну на узкий коридор, а мы с Кеном продолжаем бежать по центральному, выруливаем в просторный зал, где в широком желобе, делящем помещение на две части, мутным потоком текут нечистоты.

Позади нас грохочет взрыв, бетон под ногами вздрагивает… Надеюсь, что трубу разорвало, и нападающих смыло к хренам.

Добегаю почти до конца зала, и тут мне навстречу из бокового коридора вываливается мой ученик Барка с загипсованной ногой. Мальчик опирается на плечо Наоми, они пятятся, целясь в темноту. Там, откуда они выбежали, скрежещет, топает зверобогий в экзоскелете, я не вижу его, но узнаю по звукам, рождающим ассоциации со смертью. Наоми тянет Барку за плечо, предлагая отступать, но сосредоточенный мальчик сбрасывает ее руку и остается на месте. Девушка поворачивает голову, видит меня, открывает рот. Ее слова и выстрел мальчика звучат одновременно.

Дело плохо, надо спасать мальчишку! Он техно… С грохотом падает экзоскелет, его металлическая башка высовывается из коридора, по ней бегут электрические разряды.

— Кен, задержи зверобогих, — уже подбежав к Наоми, командую я.

Она вздрагивает, поворачивая голову. Я хватаю Барку под мышки. К тому моменту Кен становится на поверженного зверобогого, палит по наступающим невидимым мне врагам, грохочущим, переговаривающимся в коридоре.

— Ты герой, — говорю, забрасывая Барку на трубу теплотрассы. – Видел, какого здоровенного завалил? Это твой первый.

Мальчишка сияет от счастья.

— Я смог!

Нужно взобраться еще на одну трубу, и там будет узкая вентиляционная шахта, идущая под уклоном, где вполне может пролезть ребенок, но не взрослый.

Грохочут выстрелы. Оборачиваюсь. Наоми прыгнула в нечистоты и уже доплывает до другого борта канавы. Кен стреляет из дробовика, прижавшись к стене.

— Их слишком мно… — он вскрикивает, хватается за грудь, вижу кровь между пальцами.

Вторая пуля пробивает его голову, и в коридор выскакивает зверобогий в бронежилете и гермошлеме, он стоит полубоком, уязвимость на груди недоступна. Если я брошу Барку, то успею нырнуть в дерьмище и переплыть на ту сторону. Будет шанс, но… Смотрю на мальчишку, который пытается залезть на трубу, но ему мешает сломанная нога. Встречаюсь с ним взглядом. В его глазах – не мольба о помощи, а злая решимость.

…Но как с этим жить?

Хрен с вами! Подтягиваюсь, забрасывая себя на трубу, помогаю Барке. Зверобогий замечает нас, направляет пистолет-парализатор. В обивку трубы, где только что был мальчишка, впиваются ампулы.

— Вытяни руки! – командую я, мальчик слушается, я толкаю его в вентиляционную шахту, он начинает уползать.

Труба работает как укрытие, зверобогие снизу не могут в меня попасть. В принципе, можно попробовать доползти до столовой и попытаться незамеченным уйти по трубам дальше или затаиться. В вентиляцию мне точно не пролезть