С чего бы это? Откуда он?

Прищуриваюсь, подаюсь корпусом вперёд, почти нависаю над брюнеткой, словно мне это поможет убедиться, что я ошибся и мне показалось. Но нет, не показалось…

Девочка, и правда, боится. Сглатывает, инстинктивно отступает и, фактически рухнув в мягкое бежевое кресло, что стояло позади неё, закрывает ладошками лицо. Затем, кивнув, каким-то своим мыслям, отнимает ладони от синюшно бледного лица и шепчет:

- Андрей Данилович, возьмите ваши документы обратно. – протягивает всё ещё дрожащей рукой ксиву и визитку.

- Отчёт я составлю в ближайшее время и оставлю вам его на посту у медсестры. А сейчас, прошу, оставьте меня. У меня сложная операция впереди, нужно собраться и привести себя в форму.

В ответ киваю, сдерживая рвущиеся с языка ругательства. Забираю удостоверение, визитку не трогаю, только шиплю в ответ:

- Визитку оставьте себе, Есения Дмитриевна. За заключением я зайду к вам лично.

Разворачиваюсь и выхожу, из последних сил сдерживаясь, чтобы не двинуть со всей дури дверью ординаторской.

Я знаю, что я не подарок и не ангел небесный с бело-молочными крылышками, нимба над головой не держу. Многое успел натворить за свой короткий век, так что я тот ещё м*ак. Сам прекрасно это осознаю.

Но бесит меня сейчас не это. Мне от другого факта сводит сейчас зубы так, что я их в крошку готов раздавить.

Я, твою дивизию, привык знать, за что меня считают му*ком!

Есения Коваленко

Тот самый Андрей... Тот, в ком когда-то худенькая девочка-подросток видела кумира и друга, тот, кто был почти старшим братом, и в одночасье превратился в личный кошмар, монстра, который про-между прочим втоптал в дорожную пыль их дружбу и дружбу своего дяди и её отца. Тот, из-за которого её родной папа едва не остался инвалидом.

Вырос, возмужал, стал красавцем, впрочем, красивым он был всегда. Умным и талантливым тоже...

Я восхищалась им, когда он сам был ещё угловатым десятилетним мальчишкой, белокурым, вихрастым с самой доброй и солнечной улыбкой, которую я только видела в этой жизни.

Да уж... Рука художника... Так и есть! Под кистью, которая находилась в этой руке, оживали сказки, легенды, города, леса и водоемы. Да и не только под кистью...

Андрей рисовал всем: карандашом, цветными ручками, грифелем, кистями, баллончиком, палкой на песке и мелом на асфальте. А какая у него выходила аэрография:! Рисунки на «железных конях» получались трехмерными и такими насыщенными, словно они были продолжением байка или автомобиля. И ведь не важно было, что, как и на чем он рисует...

Два года она бегала за ним по всей мастерской, как тень, - а как тут не будешь бегать за тем, кто однажды подарил тебе веру в себя и показал другой мир, в котором ты не затюканная пацанка с двумя тонкими косичками и безобразными брекетами на зубах, а маленькая тоненькая девочка-фея?

Даже сейчас, после всего пережитого, воспоминание их первой встречи нахлынуло теплой волной света…

Вот она, девятилетняя малышка, бежит с заплаканными глазами по территории гоночной базы, где механиком работает ее папа, и упрямо размазывает маленькими ладошками по чумазому лицу крупные горошины слёз.

Ей обидно, что одноклассники и сверстники в который раз дразнят ее из-за необычного цвета кожи, обзывают «цветной», «черно*опой», «обезьяной» и тому подобное. А теперь ещё новое прозвище пристало с лёгкой подачи Ваньки Возника, который, заметив на зубах новые брекеты, закричал на весь школьный двор: " Смотрите, смотрите, у нашей цветной мартышки, теперь ещё и челюсть стальная. Во даёт, Фре