Как хорошо, что обеим сторонам хватило на это ума. Приказ применять крайние меры у солдат был, но только в том случае, когда возникнет необходимость в защите здоровья.

Стоило мне только обрадоваться отсутствию чего-то более опасного, нежели камни и огненные пукалки, как я ощутил присутствие сильного мага в толпе среди протестующих.

И в тот же миг люди словно взбесились, бросились атаковать полицейских. Пролилась первая кровь.

Все это время я краем глаза следил за птичкой. Пытался не выпустить ее из виду, собираясь вывести из зоны боевых действий.

И лишь на миг отвлекся, а когда посмотрел на то место, где она стояла, выделяясь в своем одеянии из общего фона, то не обнаружил.

Всего мгновение и птичка пропала из поля зрения.

Я сунулся в одну сторону.

Тельмы нет.

В другую.

Тоже нет.

Вокруг крики. Шум. Гам. То тут, то там срабатывали гасители магических возмущений. Последнее приобретение полиции, позволяющее избежать массовых жертв от магических ударов.

Ребята из отряда один за другим паковали протестующих в мобили для разбора в полицейском участке.

Не обнаружив птички в ближайшем окружении понадеялся, что ей хватило ума выбраться из беснующейся толпы.

Ребята работали слаженно, как единый организм. И если вначале казалось, что демонстранты в состоянии что-то противопоставить органам правопорядка. То спустя некоторое время чаша весов сместилась в противоположную сторону.

- Мы задержали организаторов, - отчитался командир расчета.

- Отлично. Едем в участок. Самое время принимать меры.

Демон внутри меня довольно заворочался.

15. Тельма. Задержание

Я сидела зажатая с двух сторон. С одной дородной дамой, на скуле которой расцветал синяк. А с другой худой, как жердь, девицей, неопределенного возраста.

В мобиле специально выделили отдельную лавку под лиц женского пола, как сказал офицер в балаклаве, распределяющий задержанных.

Мужчин, в отличие от нас, женщин, держали в более свободных условиях, но при этом в наручниках.

Нам же наручники не достались, однако усадили так плотно, что нечем было дышать.

У меня до сих пор тянуло вывернутое до боли запястье. Пока я глазела на в сторону генерала, не обратила внимание на подошедшего спецназовца. Тот ловко провел задержание, не забыв высказаться, что обо мне думает.

- Меня сейчас стошнит, - простонала дама, зажатая в угол.

Похоже, у нее сотрясение головного мозга. Уж слишком она бледна. Испарина на лбу.

- Потерпите немного, - прошептала, чтобы не привлекать к себе внимание.

- Не могу. Мне плохо.

Представила, что окажусь вся с ног до головы в завтраке женщины. Стало не менее дурно, чем ей.

Ой, как же я не любила лечить, но похоже, что я в той ситуации, когда стоит отказаться от своих принципов.

- Дайте мне руку, - попросила.

- Зачем?

И что за глупая курица? Почему обязательно задавать бессмысленные вопросы? Если меня поймают за этим занятием, то мне несдобровать. А все потому что я еще не получила диплома об образовании. И не имею права применять свои способности в лечебных целях. Могу навредить.

- Перестанет тошнить, - озвучить цель для чего мне нужна рука, не посмела. Это прямое нарушение запрета.

Женщина косо на меня посмотрела, но руку дала.

На ощупь она оказалась мягкая, как сметана, и такая же жирная, как сметана. Захотелось одернуть ладошку и отереть ее о себя. Но я переборола неприятное чувство. Похоже, что не только женщине может внезапно стошнить.

- Закройте глаза, - приказала. И тут же вспомнила как я произносила подобную фразу в другой обстановке.

Бросило в жар. Хорошо, что Каратель не обратил на меня внимание. Не узнал. У меня душа укатилась в пятки, случись обратное.