– У меня есть только одна версия: поезда стояли, ей надоело сидеть в душном вагоне…
– А у меня две, – перебил ее Андрей. – Первая – Даша запутывала след, вторая – Адлер не конечный пункт. То есть в Россию она приехала по каким-то своим делам, но что-то у нее не заладилось, и она рванула в родной город, чтобы тут отсидеться…
– С чего вы это взяли?
– Из снятой квартиры она сутки носу не казала, как будто чего-то боялась, а покинула ее под конвоем двух амбалов…
– Откуда вы знаете про амбалов? – вскрикнула Каролина.
– Соседка сказала.
– Но почему она не вызвала милицию?
– Она приняла Дашу за пьяную, а парней за ее ухажеров.
– Какой ужас… Боже… – Каролина тихо всхлипнула. – Что же с Дашкой случилось? Куда она вляпалась?
– Ваша сестра никогда не занималась противозаконной деятельностью?
– Какой еще деятельностью? Что вы несете…
– Перевозкой наркотиков, например.
Каролина подняла на Андрея огромные покрасневшие от слез глаза.
– Вы думаете, что Даша стала курьером?
Андрей пожал плечами.
– Нет, не может быть… Она не пошла бы на это – Дашка страшная трусиха… А перевозить наркотики очень опасно.
– Я просто предположил…
Она открыла рот, желая что-то сказать, но тут тишину разорвал телефонный звонок. Каролина вздрогнула всем телом, как-то затравленно посмотрела на радиотрубку, будто предчувствовала что-то нехорошее, взяла ее и медленно поднесла к уху.
Что ей говорили, Андрей не слышал. Но, судя по меняющемуся (вспыхивающему-бледнеющему-мертвеющему) лицу Каролины, понял – новости ужасные.
– Что-то с Дашей? – шепотом спросил он, когда девушка отлепила трубку от уха. – Она в больнице?
Каролина медленно покачала головой и глухо произнесла:
– Даша в морге. Ее нашли в лесу час назад. Зовут на опознание…
Глава 4
Абхазия 1991—1992 гг. Андрей
Андрей оторвал взгляд от своего мольберта и, вытянув шею, глянул на пейзаж Кары. Она рисовала синее в багряных прожилках небо, горные вершины, подсвеченные закатом, ущелье с водопадом, с серыми валунами, с зелеными помпонами кустов на обрыве – рисовала то, что видела перед собой, стоя на балконе.
– Отлично получается, – похвалил ее Андрей. – Только добавь немного синевы…
– А мне не нравится, – грустно сказала Кара. – Все как-то криво, косо… У тебя гораздо красивее вышло…
– Я занимаюсь живописью с детства, а ты всего год, конечно, у меня получается лучше. Но я должен заметить, что у тебя талант, ты удивительно хорошо улавливаешь природу вещей.
– Как это?
– В твоих рисунках есть настроение, душа, энергетика. Несколькими, пусть неумелыми штрихами ты умеешь точно изобразить предмет. – Он указал кистью на ее картину. – Вот взять хотя бы этот пейзаж! Сразу ясно, что ты рисуешь горы перед закатом. И это при том, что краски ты подобрала не очень удачно…
– Я не умею работать с цветом, карандашом мне больше нравится…
– Просто тебе лучше удаются портреты. Ты видишь человека насквозь. Его душу. Именно поэтому твои портреты так похожи на оригиналы…
Говоря так, Андрей нисколько не погрешил против истины – Кара на самом деле рисовала удивительные портреты. Не владея техникой, не имея понятия о перспективе, не выверяя пропорций, она умудрялась изобразить человека таким, каким он был. А Андрей, при всей его учености (семь лет художки, плюс четыре года занятий живописью в архитектурном институте), мог только детально копировать черты лица, фигуру. Его портреты получались умелыми, но не живыми…
– У тебя есть дар, – добавил Андрей. – Настоящий дар. Тебе надо учиться… Хочешь, я найму для тебя педагога?
– Нет, – засмеялась Кара. – У меня уже есть педагог, это ты… – Она нежно поцеловала его в испачканную краской руку. – Мне нравится заниматься с тобой… живописью…