– Никого не знаю, – буркнул Гурген, пролистав альбом до конца. – Только вот этот чувак, – он ткнул пальцем в портрет импозантного мужчины в очках, – кажется знакомым…

– Ну ты даешь, брат! Даже я, гражданин Франции, знаю, кто этот чувак…

– Билл Гейтс, что ли?

– Это господин Архипенко, очень известный политик.

– Тот, который в президенты собирается баллотироваться?

– Он самый. – Андрей перевернул одну страницу назад. – А вот это Фрэнк Синатра. Знаешь такого?

– Что-то слышал… – Гурген начал листать дальше. На политика он больше не посмотрел, а вот портрет красавицы, под которым имелась загадочная надпись «101080», его заинтересовал. – А это кто такая? Тоже артистка?

– Вот о ней я и хотел у тебя спросить… Не знаешь ее?

– Нет. Я бы запомнил такую… – Он, прищурившись, посмотрел на цифры. – Это ее телефон?

– Без понятия, надо выяснить.

– Ну так позвони.

– Весь день только этим и занимаюсь – никто не отвечает.

– Сейчас я адрес узнаю, съездим.

Гурген подвинул к себе телефон, а Андрей пошел в другую комнату, одеваться. Когда вернулся, брат уже закончил разговор.

– Вот тебе адрес, – сказал он, протягивая бумажку. – Я, к сожалению, с тобой не могу поехать…

– Что так?

– Дела, брат. – Он встал, почесал волосатый живот. – Футболочку не одолжишь? Моя вся провоняла.

– А моя на тебя не налезет.

– Это верно. Придется домой заезжать, переодеваться.

– Вози с собой запасную.

– Ой какой умный! – Гурген закатил глаза. – Будто я без него бы не додумался! Эта, – он напялил на себя подсохшую футболку, – запасная.

Андрей улыбнулся, но тут же посерьезнел и спросил:

– Кара со Смирным как переговоры вела: очно, по электронке, телефону или через кого-то?

– По электронке. Деньги на покупку также перевела безналом. Увиделись они только тогда, когда дом был приобретен… Она произвела на Смирного неизгладимое впечатление! Сказал, таких красавиц в жизни не видывал…

– Он в милиции уже давал показания?

– Нет еще. Но он предупрежден о том, что наш интерес к смерти госпожи Штайн должен остаться тайной. Сержанта Масаева, кстати, тоже убедительно попросили в это дело не ввязываться. Так что он тебя на той горной дороге не останавливал.

– Отлично.

– Угу… – Гурген прошел в прихожую, обулся. – Ну, пока, что ли?

– Пока. Будут новости – позвоню.

Они обнялись на прощание, и Гурген ушел.

Андрей вернулся в комнату, набрал надоевший номер. Опять никто не взял трубку – значит, надо ехать. Он взял со стола ключи от машины, нацепил на нос очки, сунул в карман сотовый, в другой – кошелек, подумав, прихватил и альбом Кары, после чего покинул квартиру.

…Дом, в котором жила таинственная незнакомка, располагался за телеграфом. Андрей припарковал машину у детской площадки, вышел. Высчитав номер подъезда, направился к пятому.

Лифт не работал, пришлось подниматься пешком на последний этаж.

Дойдя до квартиры под номером восемьдесят, Андрей вынул телефон. Набрал 101080. Через дверь услышал надрывный звонок. Правильно, значит…

К телефону никто не подошел. Дверь тоже не открыли, хоть Андрей и звонил. Он уже собрался уйти, как увидел на бетонном полу прямо у своих ступней бурое пятно. Через полдециметра еще одно, и еще…

Кровь? Кровь на полу. Где-то он это сегодня слышал… Там еще чья-то сестра пропала…

Тут в голове мелькнуло отчетливое воспоминание. Высокая худощавая брюнетка с прозрачными глазами, которую он чуть не сшиб, сидит рядом с ним и взволнованно бормочет:

«Моя сестра пропала… Я бы так не волновалась, если бы не увидела кровь на полу… И в подъезде…»

Та-ак. Значит, девушка с рисунка и пропавшая сестра недавней попутчицы – одно и то же лицо. Плохо дело! Выходит, единственный свидетель исчез, и, если судить по пятнам крови, растекшимся по полу, исчез не по собственной воле… Девушку увезли насильно, это ясно. Ясно еще и то, что существует связь между ее исчезновением и смертью Кары. Непонятно только, какая…