– Ладно, черт с вами…

Далеко он не ушел, его догнал голый мужик. На половом органе болтался истрепанный презерватив.

– Стой! Так и знал, что это ты. Пойдем!

В номере дядька опомнился, надел халат. Стал рыться по карманам разбросанной одежды. Протянул Рустику комок денег.

– Держи. Хватит? Я не знаю, сколько здесь…

В соседней комнате продолжали без него, оттуда доносились женские стоны. Двери отсутствовали, комнаты перегораживали пафосные портьеры.

– Мне надо будет потом много денег, хочу купить дом.

Дядька оживился:

– Ты куда, кстати, пропал? Когда телефон купишь? Без телефона жить в современной России не рекомендуется.

– Можно я поем?

– Господи, конечно!

Стол ломился от еды, правда, все было разворочено и надкусано. Рустик нашел не потревоженный кусок мяса и насадил его на вилку. Мужик смотрел на него, как паук на муху.

– Сейчас можешь чего-нибудь дать?

Рустик потребовал авторучку и лист бумаги. Все уже было наготове. Его рука заметалась по бумаге. Проявились какие-то цифры и буквы, при этом он глядел в стену, словно там экран телесуфлера.

– Скупайте акции этих компаний.

– Почему?

– Землетрясение в Индии.

– Давай, давай, давай! Слушай, у тебя точно кроме меня никого нет?

– Мы же договорились.

– Да, извини, глупый вопрос.

На прощание Рустик набил карманы фруктами, взял пару бутылок. Осколки стекла хрустели на полу, когда он шел обратно через холл. Чувствовал взгляд девушки с ресепшена, с ней был еще кто-то, они дружно заколачивали окно фанерой. Холодно ждать стекольщика. Осень…

Он решил проведать отца. Блонди смотрела телевизор.

– Один, что ли?

– Да.

– А где твоя подруга страшная?

Можно было сострить в ответ, но ему было противно слушать ее голос, меньше всего он желал каких-либо диалогов. Даже ее тень вселяла ужас, на стене за телевизором шевелилась черная горилла.

Он оставил пачку денег рядом с полупустой бутылкой.

– Зайду на следующей неделе. Слышишь?

Горилла на стене шевельнула плечами, что-то прошептала в ответ.

…Приходили курьеры – инопланетный киргиз и веселый узбек. Ася разворачивала бумажные кочаны с едой и ела без рук, ныряя лицом в желатиновые десерты. Перемазалась вареным рисом, стала похожа на тефтель…

…Свет рекламы печатал на стене дрожащий абрис гигантских букв. Лицо и плечи Аси исчезали и возвращались. Неоновые ножницы, были единственным освещением в комнате, электричество не включали, хватало уличной медитации. Она держала двумя руками кружку с водой, сидя в углу кровати. Ей нравилось, что он не видит ее лица, самой смотреть из мрака, не сводя с него глаз.

– Я же не хотела идти на работу в ту ночь… Каково это быть единственным в мире?

– Ничего особенного. Бывает, попадаю в будущее, не очень далекое. Однажды, все, что там увидел, касалось одного типа, я пришел к нему и сказал, что кое-что знаю. Спас ему жизнь. Не заметил, повлияло ли это на общую природу вещей, но я долго жил безбедно.

– Разве можно угадать, куда тебя занесет?

– Нет, конечно. Иногда, вижу нечто удивительное, всего несколько секунд, какой-то портал или параллельный мир, но, что именно, совсем не помню. Все стирается из памяти, как только просыпаюсь, будто неведомая сила очень не хочет, что бы я это искал и ждал повторения.

– О боже, а если бы тебя сожгли или разобрали на органы?

– Вселился бы в какого-нибудь коматозника. Ладно, я дочитал твои мемуары, стиль на уровне розовоголовых. Все перепишу, если хочешь, что бы в подписчиках были не только тик-токари и вебкаменщицы.

– Сделаю новый канал, СССР всегда краш.

– О, да! Повылезает закомплексованное гавно верхом на синей дыне, накрахмаленные залупы с исторических форумов. Как я это люблю…