Я замерла, взявшись за ручку. Почему от его голоса у меня бегают мурашки?

— Ваше наказание закончилось сегодня. Но не забывайте, о чем мы договорились.

Вик… Да, я помню.

В смятении я покинула Центральный корпус. Мой домашний арест закончился. Вечером я смогу пойти куда угодно, увидеться с друзьями, подняться на гору Воздушников, посидеть у костра… Вот только все равно не могу приблизиться к Вику, потому что дала обещание.

— Ароника! — я ворвалась в комнату подруги, так напугав ее своим появлением, что она выронила из рук перо, забрызгав и стол, и пол чернилами.

— Элиза! Как ты меня напугала! — тут она заметила, что я бледная и взволнованная. — Что случилось? Он отругал тебя? Продлил наказание?

— Нет… Ароника, пожалуйста, давай сегодня вечером сходим на гору Воздушников, отдохнем, отвлечемся! Я так устала от этой учебы, замечаний и… мастера Вайса…

— Конечно, Лиззи, — моя подруга все еще не понимала, что меня так расстроило, да я и сама, признаться, не до конца понимала.

Я с трудом смогла дождаться вечера, и когда Ароника зашла за мной, я ждала ее уже полностью собранная. Решила надеть накидку, подбитую мехом: осенние вечера становились все холоднее, не хотелось бы разболеться.

Всю дорогу до горы я была молчаливая и едва не дрожала. Меня мучили невеселые мысли. Вик, если он будет сегодня там, обязательно попробует подойти. Как же мне быть?

— Привет, маленькие! Что такие задумчивые? — обратились к нам двое воздушников, что стояли у подножия горы; сейчас была их очередь поднимать студентов, пришедших на вечеринку.

Я пожала плечами, но тут же завизжала, подхваченная за талию. Наверное, никогда не привыкну взлетать, словно стрела.

— Только не урони. Только не урони, — бормотала я.

— Как же тебя зовут, маленькая водница? Ты первокурсница, да? — паренек-воздушник болтал как ни в чем не бывало, в то время как я судорожно вцеплялась в его запястья.

— Отстань! — не слишком вежливо буркнула я в ответ.

— Отстать, говоришь? — хихикнул он и тут же разжал руки.

— Аааааа! — заорала я, чувствуя, что отправилась в свободный полет, но спустя пару секунд он вновь подхватил меня. — Ай! Идиот несчастный!

Воздушник хохотал, не обижаясь на ругательства. Наконец он опустил меня на твердую почву.

— Не злись, малявка! Хорошего вечера!

Рядом совсем скоро оказалась Ароника, которую поднял другой воздушник. Оба смеялись, видно, без свободного полета тоже не обошлось.

Перед корпусами горели костры, слышались смех и песни. С неба светили яркие, размером с кулак, звезды. Свежий ветер остужал разгоряченные щеки. Все не так уж плохо, правда?

Мы шли вперед, высматривая своих, когда я увидела огромный костер и рыжеволосых студентов вокруг него. Они устроили целое представление, на которое стекались полюбоваться все остальные стихийники. Правда, замирали на почтительном расстоянии: с огнем шутки плохи.

Вот бабочки слетели с руки симпатичной девушки, и я только секундой позже поняла, что это Вита — подруга Коры, а бабочки — ее фирменный знак. Вот искры, что взлетали вверх, вдруг превратились в огненные фейерверки. А вот огромный лев, сотканный из пламени, с ревом встал на задние лапы и обрушился передними на сложенные горкой дрова — во все стороны брызнули всполохи. Зрители взревели в восхищении.

— Молодец, Вик! Викар, ну ты силен!

Вик! Я сжалась и дернула за руку подругу.

— Идем!

— Идем, — с неохотой согласилась та.

— Элиза, стой! — раздался позади такой знакомый голос.

Элиза, значит. Вот как… Не Лиззи больше.

Казалось, что он вышел прямо из пламени, и его рыжие волосы были точно пламя. Широкоплечий, могучий, уверенный в себе. Только улыбка на его лице казалась ненастоящей, точно он нацепил на себя маску.