Дожила. Вру коту, потому что не хочу, чтобы он думал, что я неудачница.

Он разворачивается и спрыгивает с кровати, зовет меня на кухню.

Мои задушевные разговоры и страдания его мало трогают, когда он голодный. Я мою руки, насыпаю ему корм, наливаю немного йогурта. У самой аппетит сбежал куда-то вниз живота.

Вспоминаю поцелуй, касания и трепет теплом растекается в груди. Может, так и лучше. Предвкушение заводит.

Я возвращаюсь в спальню, ложусь на кровать и набираю папу.

- Папуль, привет. Ты как?

– Привет, Саша. Наслаждаюсь последними деньками свободы.

– Не смешно, пап. Им еще доказать надо. Видео нет, все обвинения косвенные.

- Адвокат говорил, что прокурор принципиальный. Никакие добрые дела его не смягчают.

– Так не дадим ему эту зацепку. Записи удалены. Пусть докажут. А чьи-то слова – это всего лишь слова. Клевета. И кто такой прокурор? Окончательное решение все равно выносит судья.

Ахиллес возвращается из кухни, запрыгивает на кровать и тперь уже сам ложится возле меня. Позволяет себя гладить. Запускаю руку в шерсть и жмякаю.

– Давай не будем об этом, ты как там, детка? Как на работе?

– Работаю, лечу, ни один пациент не пострадал. Сегодня приходили практиканты. Одна девочка говорит, что боится делать уколы.

– Мне уже страшно, что ты ей предложила, – усмехается папа.

– Я ей сказала, что для таких как она есть запасной вариант, надо говорить пациенту, чтобы он садился на иглу сам. – Отец смеяться начинает, мне приятно, что вызвала у него улыбку. – Они такими глазами на меня смотрели, – смеюсь, когда вспоминаю.

– Как бы на практике твои советы не начали применять.

– Хотелось тебя развеселить немножко. Давай, отдыхай, завтра в суде встретимся. Я тебя люблю.

– И я тебя.

Отключаюсь, но в трее висит пропущенный от Юры. Невольно облизываю губы, вспоминая вкус поцелуя.

Написать что-нибудь? Он уехал по работе, может, буду отвлекать? И мы еще не на той стадии, чтобы я желала спокойной ночи.

Утром еле просыпаюсь. Плохо спалось, снился суд. Ничего не запомнила, но страхи, о которых не хочется думать, все вылезли из подсознания. Обвинение было жесткое и бескомпромиссное. Защита слабая и неуверенная.

Надеваю белый топ, поверх него брючный костюм. Крашу губы. Я планирую отвлекать судью и прокурора. На войне все средства хороши.

Встречаемся с папой в зале суда.

Полтора месяца назад его арестовали. Чтобы отпустили под залог мне срочно надо было заработать приличную сумму денег. Пришлось совершить поступок, о котором теперь стыдно вспоминать. Никому и не рассказала об этом, даже лучшей подруге. Кредит на такую сумму мне бы не дали, вариантов не было. Сделала и сделала. Никому вред не причинила, если только моральный - себе.

Занимаю место недалеко от отца. Переговариваться нельзя. А было бы хорошо обсуждать по ходу. Надеюсь на адвоката, не зря же ему заплатили из тех же аморальных денег.

Чем ближе время к началу заседания, тем внутри все сильнее раскручивается центрифуга мыслей, захватывая туда ожидание исхода.

Надо успокоится, мне тоже выступать придется. Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох. Вспоминаю вчерашний вечер, поездку домой, поцелуй на прощание. А если бы не тот звонок? Юра бы остался у меня. Сама пригласила. Думала напишет вечером, но он не написал. Может, подумал, что я легкомысленная и легкодоступная, что так быстро согласилась.

Сжимаю кулаки, пытаясь сдержать дрожь в руках.

Плечи передергивает, по коже мурашки неконтролируемые. И аромат знакомый. Вчерашний. Щекочет в носу.

Я открываю глаза и поднимаю голову.