– Носовой лазер запитан от двигательных батарей, – спокойный голос напарницы вернул меня в реальность. – Щит я, разумеется, поставлю. Ты им точно будешь прикрыт, но весь корабль вряд ли закрою. Необходим доступ к системе вооружения, а с этим, как ты понимаешь, проблемы. Всё! Исчезаю! Слияние!

В следующий миг мой разум расширился, сознание разделилось, и я почувствовал себя кораблём. Обзорный экран раздвинулся широкой лентой и, окружив меня, превратился в понятную панель управления. Приветливо мигнули разноцветные полоски индикаторов, перед глазами побежали строчки отчётов.

Талея приблизилась настолько, что я мог различать мелкие детали поверхности, дороги, заброшенные дома и мосты. Видел впереди разрушенный город, развалины Станции в двух десятках километров правее, разросшийся кристалл ретранслятора и сотни единиц ржавеющей техники, уничтоженной во время последней высадки на планету.

Всё это промелькнуло перед глазами и уложилось в голове за секунды, а уже в следующий миг на панели вспыхнул предупреждающий сигнал, и «Росчерк» вошёл в плотные слои атмосферы.

Это было похоже на американские горки в аду. Корабль затрясся, как стиральная машина на отжиме, и, превратившись в огненный шар, с рёвом устремился к поверхности. Обшивку окружило облако плазмы, тревожно замигали индикаторы, а на мои колени словно села слониха. Пьяная, весёлая и беспокойная… Странное чувство: ощущать себя падающим метеоритом и участником слоновьего стриптиза одновременно. Ещё бы понять, откуда у меня в голове взялись такие ассоциации…

Безумный полёт с торможением длился двадцать девять секунд. Вскоре давление на тело ослабло, облако плазмы вокруг обшивки рассеялось, и я несколько минут наслаждался полётом, разглядывая землю сквозь редкие просветы в облаках.

Это случилось, когда до поверхности оставалось около сорока километров. В ушах прозвучал тревожный сигнал. Три двигателя и часть хвостового оперения на голограмме корабля окрасились в красный цвет, бортовой комплекс обороны обнаружил «огневые точки» противника, перед глазами промелькнули строки доклада.

Как выяснилось, легионеры уничтожили тут не всех. В разрушенном городе обнаружился стандартный зенитный комплекс – ХР–23, а возле развалин Станции засел один из переметнувшихся сархов со знакомой переносной пушкой.

Подохший кристалл, очевидно, сбросил этим сукам траекторию входа корабля в атмосферу, и они сидели, не отсвечивая радарами. Мне ещё повезло, что из шести лазерных импульсов установки в корабль, по сути, попал только один. Ещё один отразила моя драгоценная Юки, а оставшиеся четыре были ослаблены облаками и не смогли прожечь корпус. Впрочем, кораблю всё равно прилетело неслабо. Выстрел сарха серьёзно повредил хвост, установка вывела из строя три двигателя: два разгонных и один маневровый. То есть мы ещё полетаем, но недалеко и недолго.

Выругавшись, я увёл «Росчерк» за облака и быстро оценил ситуацию. Корабль всё ещё слушался руля, но по всему выходило, что от установки мне не уйти. Нормально маневрировать я сейчас мог только на снижении. Для того чтобы вернуться в космос, нужно совершить большую дугу, но, как только до поверхности останется чуть больше десяти километров, ХР–23 запустит ракеты, и от них не защитит даже Юки. И это при том, что её лазеры перезарядятся уже через пару секунд. И ещё этот ублюдок с переносной пушкой… Они ведь знают, что корабль сейчас беззащитен. Впрочем, не всё так плохо, как кажется…

Сбросив обманки, я дождался, когда энергетические образы забьют весь доступный эфир, и, скрываясь за облаками, направил «Росчерк» на установку.