Капитан вскинулся из-за пригорка, мгновенной короткой очередью срезая второго загонщика. Тут же перекатился в сторону и замер, с удовлетворением слушая, как грузное тело оседает на землю. «Двухсотый».

В автомате остался один патрон.

Несомненно, загонщики это понимают. На рожон они не полезут – в лесу дистанция огневого столкновения может неприятно удивить, а бывалый противник – даже с единственным выстрелом – и подавно. Будут постепенно выдавливать к ручью. Спешить им… в принципе, вечерело, но особых иллюзий на эту тему капитан не питал – не настолько быстро-то и вечерело.

Он неслышно проскользил ещё несколько шагов в сторону, опустился на одно колено и замер. Третий загонщик забирал вправо. Вряд ли он ожидает, что преследуемый останется прямо у него на пути.

Голосистый молчал. Видимо, это он и оказался вторым подстреленным.

Капитан сдерживал дыхание и старался смотреть не прямо перед собой, а выше, на ветви орешника. Вот оно… ветка дёрнулась. Нет, дружок, не умеешь ты по «зелёнке»-то ходить.

Ещё ветка.

Противник застыл на месте, очевидно, пытаясь что-то рассмотреть из кустарника.

Ну давай, дружок, не тяни. Кто ж так прячется.

Ветка дёрнулась.

Капитан чуть наклонил голову и выстрелил, надеясь, что лёгкая пуля калибра 5,45 не завязнет в тонких ветках.

Не завязла. Послышался сдавленный вскрик, ветки всколыхнулись резко и окончательно, затем всё стихло.

Теперь забрать оружие, подумал капитан, откладывая бесполезный автомат. В этот же миг за его спиной громыхнула очередь.

Он мгновенно дёрнулся по траве, перекатился, выхватывая «макаров», и высадил подряд пять пуль, целясь на звук.

Ему повезло. Загонщику – не особенно.

По земле, зажимая руками развороченный бок и кусая губы, чтобы не кричать, катался молодой чернявый парень в грязном городском «комке».

Печень, мимолётно подумал капитан, не жилец.

Он подошёл поближе, не отводя, впрочем, ствол. Ногой отбросил автомат – ого, нормальная «стопяточка», богато живёте, – присел и обыскал парня. Стараясь не запачкаться кровью, забрал нож, пару магазинов, из бокового кармана плоскую фляжку и упаковку галет. Есть хотелось страшно, за последние двое суток в животе не побывало ничего, кроме росы.

Кровь, хлеставшая из раны, понемногу утихла. Парень всхлипнул, закатил глаза и затих.

Капитан проглотил почти не разжёванную последнюю галету. Подхватил за ремень автомат, привычно закинул за спину: позже проверим, сейчас надо уходить. Встал, машинально отряхнул колени. Прикидывая возможность прорваться с двумя трофейными рожками, повернулся к излучине – и остолбенел: прямо в живот ему уставился ствол ещё одного автомата.

Оружие с виду небрежно, однако вполне уверенно лежало в руках крепкого седеющего мужика, тоже в городском камуфляже внутренних войск. Вэвэшник, чуть подогнув ноги, стоял под разлапистой елью, в её густой тени. Он как будто бы даже не целился и вообще выглядел совершенно спокойным. Это убеждало лучше всяких… в общем, убедило.

Капитан вздохнул. Бессонница, голод, страшное нервное напряжение последних дней… чёрт – последних лет.

Ладно, чего теперь-то. Повинуясь короткому кивку ствола, он опустил на землю трофейную «стопятку», левой рукой выкинул пистолет.

– Руки над головой, встал на колени, – сказал мужик.

– Кто ты есть? – скупо поинтересовался капитан, подчиняясь приказу.

– Майор Рябышев. Даже не думай, я тебе не пацан.

– Доводилось?

Майор усмехнулся.

– Всяко бывало. Ещё за речкой.

– И до сих пор майор?

– «Честно служи…»

– Не западло тебе своих гонять?

– Ты мне не свой, – спокойно сказал Рябышев, – ты пёс бешеный. Вчера двоих, сегодня четверо. Нравится убивать?