Занимался ясный рассвет; чем южнее они оказывались, тем светлее становилось небо. Море было сравнительно спокойным; ничто не помешало матросам доставить их на шлюпке в порт, к главному причалу.

За завтраком Ройд сообщил Дункану, что они покинут корабль и отправятся в Лондон, он же останется на корабле и поплывет в Саутгемптон. К удивлению Изабель, сын не расстроился – перспектива провести больше времени на «Корсаре» – под крылом у Лайема Стюарта и прочих членов экипажа – видимо, казалась Дункану раем.

Ройд, в свойственной ему манере, немедленно воспользовался восторгом Дункана, вкратце рассказав о следующем отрезке их путешествия. Ройд выражался совершенно недвусмысленно. К тому времени, как они приедут в Саутгемптон и поднимутся на борт «Корсара», Дункан должен решить, хочет ли он вернуться в Абердин в обществе кого-то из матросов или плыть дальше, к месту назначения. Однако, если он выберет последнее, как только они окажутся во Фритауне, Дункан должен будет оставаться на корабле все то время, какое они проведут в тропиках. И не ныть!

– Решать тебе, – сказал Ройд в заключение. – Подумай обо всем за то время, пока будешь находиться в Саутгемптоне.

Дункану хватило ума не спешить с выводами. Он кивнул с серьезным видом:

– Хорошо.

Значит, с Дунканом все решено – настолько, насколько это возможно.

Изабель оставалось сосредоточиться на своем задании: найти и спасти Кэтрин. И на более насущном и рискованном вопросе: как быть с Ройдом.

Предстояло решить, что делать с ним, с ней и с их будущим.

Когда перед ней полностью открылся порт Рамсгита и Лайем повернул штурвал и приказал убирать паруса, она обернулась и увидела Ройда. Он был так красив, что на мгновение Изабель забыла, как дышать.

Он остановился рядом с ней и сказал:

– Я приказал погрузить твою шляпную картонку и коричневый сундук – верно?

– Да… – Она осторожно откашлялась. Откуда этот трепет? Она ведь знает его, давно знает, и все же… Она огляделась по сторонам: – Где Дункан?

– Вон там, у лебедки.

Увидев сына, она немного успокоилась. Дункан стоял рядом с Джолли и живо следил за каждым действием матросов.

Ройд пояснил:

– Я сказал, что в шлюпку ему нельзя… пока нельзя… но у него еще будет много возможностей ходить на шлюпке и поучиться грести, пока он будет в Саутгемптоне.

Изабель кивнула.

Днище шлюпки с плеском коснулось поверхности воды. Джолли с помощью Дункана перебросил через борт трап.

Она повернулась к Дункану – мальчик бросился к ней и обнял ее.

– До свидания, мама! – Он заглянул ей в лицо, и радость, идущая от него, заглушила беспокойство, вызванное близкой разлукой. – До встречи в Саутгемптоне!

Изабель крепко обняла сына и, нагнувшись, поцеловала в лоб.

– Веди себя хорошо! – Она отпустила сына и сделала шаг назад.

Ройд покосился на Изабель, сел на корточки рядом с Дунканом, и их головы очутились на одном уровне. Ройд заглянул Дункану в глаза.

– Помни: на борту корабля слово капитана – закон, а пока я на берегу, капитан – мистер Стюарт. Если нарушишь закон, ты не сможешь оставаться на борту, и мы будем вынуждены отправить тебя назад в Абердин с сопровождающим.

Дункан серьезно помотал головой:

– Я не нарушу корабельный закон.

Перед тем как встать, Ройд широко улыбнулся – как мужчина мужчине:

– Знаю, что не нарушишь, – для этого ты слишком умен.

Дункан снова широко улыбнулся.

– До свидания! – Он протянул руку. – Как сказала твоя мама, веди себя хорошо.

С этими словами он повернулся к Изабель:

– Позволь мне спуститься первому.

Ройд прыгнул в шлюпку, восстановил равновесие и поднял голову. Изабель в дорожном платье цвета слоновой кости, шляпке и перчатках в тон была прекрасна. Привыкшая к веревочным лестницам, она ловко спустилась по трапу и шагнула в шлюпку. Та качнулась, но Ройд подхватил ее, обвив руками талию.