– Ну воспитание мы и сами видим, – подхватил Идгард. Невероятно довольный, буквально сияющий! – А наследственность – да, неплохая.

– Зато приданого, считай, нет, – встрял Осб. – Хотя, с другой стороны, а зачем оно нам?

Я от такого хамства, мягко говоря, опешила, леди Элва – тоже. Зато маркиз не растерялся…

– Осберт, – предельно строго окликнул сына он.

Младший судья Верховного суда слегка смутился и, сделав виноватое лицо, притворился, будто ничего не было. А вот старый герцог проявить тактичность не пожелал, заявил:

– Приданое – мелочь. Ценность девицы не в этом.

Хозяин замка замолчал и подал знак парочке замерших в отдалении слуг. Те сразу сорвались с места, принялись убирать блюда и менять тарелки. Минут через пять перед нами уже стояли кофейники и вазочки, наполненные весьма аппетитными пирожными.

– Ну вот, опять, – прокомментировал происходящее Селв. – Ради нас так не стараются…

– Угу, – поддержал Тунор.

Идгард же нарочито тяжко вздохнул и добавил шепотом:

– Потому что мы – не девочка.

Маркиза погрозила старшенькому пальцем и тут же потянулась за вафельной трубочкой. Пока брала сладость, успела подарить мне широкую улыбку и сказать:

– Айрин, не стесняйся.

Я, конечно, кивнула, но после атаки герцога Раванширского не стесняться не получалось. Более того, очень хотелось спрятаться под стол!

При этом я наивно полагала, что допрос окончен. Вот только, едва слуги отошли, а хозяин здешних земель отпил из чашки, услышала:

– Я одного понять не могу, – сказал герцог. – Молоденькая, хорошенькая, воспитанная, из благопристойной семьи, и… в Ристауне. Айрин, как так получилось?

Учитывая тот факт, что я как раз пыталась допить тот многострадальный стакан сока и опять едва не поперхнулась, очень захотелось сказать правду. То есть просто взять и признаться: в Ристаун я поехала именно для того, чтобы подпортить свою репутацию. Чтобы люди вроде вас смотрели с толикой снисхождения и в качестве потенциальной родственницы даже не рассматривали!

А ещё добавить: кстати, желание профессионально заниматься живописью тоже отсюда. Ведь для таких, как вы, люди искусства могут быть интересны лишь в качестве исполнителя заказа или, в крайнем случае, друзей‑приятелей. Но…

Нет, сказать такое я, разумеется, не могла. Пришлось соврать. Выложить заготовленную ещё полтора года назад версию:

– Университет в Ристауне – лучший. К тому же этот город даёт огромные перспективы, ведь это культурная столица Империи. Там самые престижные галереи, и именно туда едут самые состоятельные заказчики.

Герцог закономерно поморщился и взялся напомнить:

– У этого города слишком дурная репутация, и, прости за прямоту, с девичьим благочестием она никак не сочетается.

Я беззаботно пожала плечами, а маркиза снова насупилась и попыталась призвать свёкра к порядку. Только герцог опять отмахнулся и новый вопрос задал:

– Айрин, неужели твои родители такому решению не препятствовали?

Говорить о том, что идея обучения в Ристауне принадлежит папе, я тоже не стала. Вздохнула и… вновь принялась лгать:

– Конечно, они были против, но я настояла, и родители согласились. В конце концов, это моя жизнь, и раз так, то мне и решать.

На сей раз герцог глянул скептически, а Тунор неожиданно нахмурился и даже открыл рот в явном намерении что‑то сказать. Но потом передумал и, равно как и остальные, потянулся за пирожным.

– Значит, настойчивая и самостоятельная, – ещё более неожиданно включился в разговор лорд Джисперт. – А ведь хорошие качества.

– Качества отличные, – поддержал герцог. – Однако, чтобы совладать с такой девушкой, нужен очень прочный стержень, и я не уверен, что у нашего Вирджина…