Ворвавшиеся вслед за моими бойцами солдаты Сенатского полка споро связали всех заговорщиков и потащили их на улицу. Там арестованных уже поджидали здешние автозаки мощностью в четыре лошадиных силы, на которых братья и их гости отправились в новое для них местожительство – камеры Секретного дома Алексеевского равелина Петропавловки.

Мы же, вместе с прибывшими агентами Тайной экспедиции, стали осматривать логово тех, кто планировал свергнуть императора Павла. Надо сказать, что особняк был изрядно загажен – повсюду валялись пустые винные бутылки, битые бокалы и немытые тарелки с остатками закуси. Как я понял, лакеям разрешалось лишь приносить в залу выпивку и еду, а наводить порядок им запрещалось – хозяева опасались, что кто-нибудь из слуг, услышав крамольные речи хозяев и их гостей, донесет на них в Тайную экспедицию.

Мы искали бумаги, которые могли бы стать уликами и пролить свет на замыслы заговорщиков. Но нам так и не удалось найти что-либо, изобличающее братьев и их единомышленников. Зато в потухшем камине спальни Платона Зубова мы обнаружили кучку пепла – похоже, что братья все же решили подстраховаться и сжечь наиболее опасные для них документы.

Оставив агентов Тайной экспедиции в особняке, мы вышли на улицу, где нас поджидали кареты, на которых мы прибыли. Увидев моих бойцов, зеваки, толпившиеся у особняка Зубовых, замолкли и попятились. Уж больно необычно мы выглядели – в разгрузках, с балаклавами на мордах, и со странным, ни на что не похожим оружием в руках.

Я доложил по рации Игорю Михайлову об успешно проведенном задержании. Нам оставалось лишь отловить болтающегося где-то по городу генерала Беннигсена. Местонахождение его было неизвестно. По всей видимости, он успел сменить мундир, потому что «жучок», который мы воткнули в его сюртук, замолчал. Агенты Тайной экспедиции сбились с ног, разыскивая ганноверца, но их старания пока были безуспешными.

Впрочем, Беннигсен в конце концов нашелся. Произошло это уже вечером, когда на улицах стало смеркаться. Но рассказать что-либо полезное для нас генерал уже не мог – его застрелили на набережной Невы у ограды Летнего сада. Как все произошло, рассказал нам морячок из Штатов, с которым я уже встречался несколько дней назад, и которого мы взяли к себе на службу. Тогда он сообщил нам весьма важную информацию о контактах генерала с человеком, которого тот называл виконтом. Судя по всему, этот виконт и был тем самым резидентом британской разведки, оставшимся в Петербурге за старшего после высылки из России посланника Уитворта.

Именно с ним Беннингсен, видимо, встретился и на этот раз. Только встреча эта закончилась для Длинного Кассия летальным исходом. Похоже, что у «виконта» сдали нервы, и он открыл пальбу из пистолетов в самом центре города. Одну пулю он всадил в американца (правда, осмотрев его, я убедился, что рана не опасная), а вторую – в Беннигсена. Керриган – так звали морячка – успел сказать нам несколько слов, а потом снова потерял сознание от потери крови. И узнали мы о происшедшем на набережной не сразу.

Уже в темноте мы начали поиски виконта, пустив по его следу Джексона – черного терьера Алексея Иванова. Джексон довел нас до Смольного собора, где следы англичанина оборвались.

– Николай Михайлович, – огорченно произнес Иванов, поглаживая по голове виновато поскуливавшего пса, – видимо, здесь этот нехороший человек сел в сани – вон, видите, следы полозьев – и отправился по льду в сторону Охты. А куда именно, я не могу вам сказать, ведь темень кругом…