– Конечно, расскажу, – отвечал Гуров. – Но сначала я бы хотел подвести итоги вчерашнего дня. Что удалось выяснить по первому посещению «призраком» этого дома? Чья кровь оказалась на ковре? Или это вообще не кровь?

– Нет, это была именно кровь, причем человеческая, – отвечал Суходольский. – Только принадлежит она вовсе не Юлии Егоровой. Это мы установили с полной точностью, после того как сравнили это пятно на ковре с данными Егоровой из ее медкарты, а также с данными крови ее сына. Совсем другой состав! Мало того: когда мы заново определили кровь, найденную на камнях под обрывом, то установили, что она тоже не принадлежит хозяйке усадьбы.

– Кому же в таком случае она принадлежит? – воскликнул Гуров. – Кто отдал не менее литра своей крови, чтобы создать достоверную картину смерти Юлии в результате падения с обрыва?

– Этого я вам сказать не могу, – последовал ожидаемый ответ криминалиста.

– Да я понимаю, что не можете, – буркнул сыщик. – А что насчет женщины, найденной в реке? Удалось установить, кто она такая?

– Пока не удалось, – ответил Соловьев. – Но мы ищем. Уже послали запросы в соседние области, перебираем всех женщин, которые пропали в последний месяц.

– Это вы правильно делаете, – сказал Гуров. – Что ж, теперь можно заняться и свежими новостями.

И он рассказал коллегам то, что услышал от Вадима Егорова.

– Как видите, преступники все совершенствуют свой арсенал, – сказал он, закончив рассказ. – Теперь они пользуются световой сигнализацией, вооружились фонариком, и этот фонарик находится в руках человека, владеющего азбукой Морзе. А еще они освоили технику внушения. Ведь совершенно ясно, что Егоров не мог услышать слова, которые произносила женщина, стоявшая снаружи, под окнами. И не мог видеть ее страшную внешность – струпья на лице, отсутствие глаз… Это все ему было внушено.

– Но каким образом? – недоумевал Суходольский. – Кто-то должен был использовать гипноз. Но гипноз воздействует лишь на человека, который находится рядом с гипнотизером. И вообще, в наше время признано, что возможности гипноза сильно преувеличены.

– Я и не думал, что «призраки» использовали гипноз, – отвечал Гуров. – Скорее они могли использовать что-то вроде техники «25-го кадра» – демонстрировать хозяину усадьбы какие-то картинки, которые его сознание не успевало фиксировать.

– Что-то я ничего не понял, – признался Соловьев. – Какие картинки? Как их могли демонстрировать? Разве Егорову показывали кино?

– А может, и показывали, – предположил Гуров. – Возможно, на лужайке под окнами не стояла никакая женщина. А там имелся экран, на который проецировали заранее сделанную запись.

– Ну это вы загнули, Лев Иванович! – сказал капитан, покачав головой. – То, что вы рассказываете, предполагает такой высокий уровень техники… И всю эту технику нужно сюда доставить, собрать, подключить к сети… Кто все это делал? Кто управлял этой аппаратурой? И куда она потом делась?

– Хорошие вопросы, – заметил Гуров. – Особенно они хороши тем, что я на них не могу ответить. Но я вижу факты, понимаете? Факт состоит в том, что миллиардер Егоров подвергся целенаправленному внушению. Значит, имелся кто-то, кто такое внушение осуществил. А дальше уже начинается область предположений. Аппаратура, подключение, «25-й кадр» – это все, конечно, мои предположения. Хорошо, предложите другое объяснение того, что случилось в усадьбе этой ночью. Будем проверять все версии – и мою, и другую, которую предложит кто-то из вас.

– Я вижу пока что только один достоверный момент – это то, что один из преступников использует азбуку Морзе, – сказал Соловьев. – Довольно редкое умение в наши дни.