Кайл неустанно баловал прекрасную жену, ни в чем ей не отказывал, любое желание Рене беспрекословно выполнялось. Он осыпал ее цветами и щедро дарил роскошные подарки. Нас всегда удивляло одно загадочное обстоятельство. В день рождения Джэда Кайл неизменно преподносил Рене какой-нибудь подарок и только потом шел поздравлять сына. Джэд всегда возмущался, что только он должен получать в этот день подарки, и никто больше. Когда их дети спрашивали об этом, они ничего не отвечали. Только смотрели друг на друга страстным и всепоглощающе нежным взглядом, в котором отражался их секрет, который знали и понимали только они одни. Мы не уставали гадать о причинах, по которым Рене всегда получает подарки в дни рождения Джэда, но это обстоятельство оставалось загадкой. Об истинной причине я узнал только спустя много лет.

Они никогда не разлучались друг с другом, часто уезжали в путешествия по Европе, оставляя Камерон и Джэда одних. Вот мы отрывались в эти дни! Когда Кайл ездил по делам бизнеса в Париж, Рене всегда сопровождала его. Они познакомились в Париже, это был ее родной город, и она испытывала ностальгию, скучая по нему. Я никогда ни у кого не видел таких нежных и чутких отношений, как у Кайла и Рене. Такое обожание светилось в их глазах, когда они смотрели друг на друга, что это ослепляло. Если Кайл где-то задерживался, Рене себе места не находила, взволнованно ожидая его. Она нервничала и нетерпеливо выбегала из дома, встречая его у ворот, каждый раз, когда слышала звук подъезжающего автомобиля. Кайл страстно обнимал подбегавшую к нему жену, и они неистово целовались, будто не виделись не каких-то полдня, а как после долгой разлуки.

– Они больные на всю голову. Это психическое, – часто говорил про них Джэд.

– А я считаю, что маме очень повезло, что твой отец так любит ее, – как-то возразила Камерон. – Я бы тоже хотела, чтобы меня так любили.

– Я тебя люблю сильнее, – сказал Джэд, устремляя на нее пылкий взгляд.

– Я имею в виду возвышенную и романтичную любовь, как у Кайла к маме, – мечтательно произнесла тринадцатилетняя Камерон. – Ты собственник, Джэд, и слишком эгоистичен, чтобы так любить. – Она грациозно откинулась на спинку дивана и закинула ногу на ногу.

Помню, я воздерживался от комментариев, потому что я любил ее более, чем «возвышенно и романтично», более, чем возможно описать словами. Я не мог смотреть на нее долго, так как сразу начинал чувствовать эту сладкую щемящую боль, которая разливалась по всему телу.

Джэд развалился на диване рядом с ней, не отрывая от нее заинтересованного взгляда.

– Я смотрю, ты стала разбираться в любви? – усмехнулся он, осторожно положив ей руку на колено.

– Я говорю о чувствах, Джэд, а не о том, что ты имеешь в виду.

– Одно без другого не бывает, – категорично сказал он. – Ты думаешь, мой отец ограничивается с Рене только романтической возвышенной любовью? – Его рука медленно поползла по ее ноге вверх.

– А ты, я смотрю, все знаешь! – с усмешкой бросила Камерон.

– Убери свою руку, Джэд, – вмешался я, не отрывая взгляда от ее ног, которых безумно сам хотел коснуться.

Камерон насмешливо скинула его руку с колена и с нежной улыбкой взглянула на меня.

– Мне кажется, Реймон мог бы так любить.

Джэд с досадой поморщился, не сводя глаз с ее красивых ножек, которые откровенно обнажала, издеваясь над нами, ее короткая юбка.

– Камерон, поверь, романтика – это скучно, – сказал он, и его глаза загорелись. – Я покажу тебе другую любовь.

– Другую любовь? – На ее губах мелькнула улыбка, в которой сквозило очарование распускающейся пронзительной невыносимой красоты.