– Ты один или с Джэдом? – хрипло произнес он.

– Один, – ответил я, и Десмонд Харрингтон полетел через диван.

Он был старше меня и сильнее, но ярость бурлила во мне. Я хотел драки. Это была дикая жажда выместить всю злобу на нем за все, за его обладание Камерон, за его сытое самодовольство и необоснованное превосходство. Но к моему изумлению и разочарованию, Харрингтон не только не пытался ответить на мой вызов, но даже не защищался. После нескольких сильных ударов, которые я наносил ему не без удовольствия, я остановился. Его безучастность меня злила и сбивала с толку.

– Делай, что хочешь, – устало произнес он.

От наглого самоуверенного Десмонда Харрингтона не осталось и следа. Он с горечью усмехнулся, увидев мое удивление.

– Она бросила меня, – он развел руками. Его сломленный взгляд выражал тоску. – Если хочешь отомстить, можешь не утруждаться. Хреновей, чем сейчас, мне уже не будет.

Я закурил. Взгляд Десмонда опасно заблестел, разбитые в кровь губы искривились в насмешливом подобии улыбки.

– А ведь ты ее хочешь, – он засмеялся. – И Джэд тоже, а она вас всех имеет!

– Речь сейчас не об этом. – Огромным усилием воли я подавил желание врезать ему снова. – Камерон хотела расстаться с тобой, ты ее не отпускал, а это уже неправильно, Харрингтон.

– Камерон знает, что со мной так нельзя! – Глаза Десмонда загорелись злобой. – И все равно сделала по-своему! Никто не смеет так со мной, и она скоро убедится в этом!

Я с изумлением смотрел на него. А ведь раньше в глубине души я ему немного завидовал. Сейчас же испытывал почти жалость. Десмонд был весьма хорош собой, вокруг него была постоянная свита разнообразных эффектных девушек. Он всегда производил яркое впечатление. Самоуверенный, дерзкий, с врожденными манерами богатого отпрыска, он умел внушать людям определенный страх, восхищение и почтение. Будучи незнакомым с проигрышами, он, разумеется, не мог смириться с тем, что его так жестко и унизительно кинули. Моя ярость и ненависть исчезли, уступив место презрению. Я начал понимать игру Камерон. Это ненасытное желание подчинить, завладеть и, потеряв интерес к своей жертве, жестоко кинуть ее. Я был почти уверен, что ее отношения с Десмондом изначально были построены чисто ради забавы, если только не на спор с Сабриной. Но сейчас это уже было неважно.

– Вчера вечером, – сказал Десмонд, – она на моих глазах повисла на каком-то мужике, пригласила его на танец, демонстративно стала целовать его взасос, облизывать ему шею, расстегивать рубашку, прижиматься к нему, совершенно игнорируя меня. Я не выдержал. Я схватил ее. Она начала вырываться, кричать, оскорблять. Я не мог сдержать себя! Думал, убью ее.

Исповедь Десмонда и какие-либо его объяснения меня мало интересовали. Я и без него прекрасно знал Камерон, ее умение издеваться и провоцировать на эмоции. Наверное, поэтому я снисходительно бросил ему свой последний совет.

– Харрингтон, ты никогда не подойдешь к ней, и очень рекомендую немедленно убираться из города. Понять твои действия я, конечно, могу, так как хорошо ее знаю, но Джэд, я уверен, не будет столь великодушен. Он тебя просто убьет, в прямом смысле этого слова. Сваливай, и как можно быстрее. Это не обсуждается. Никакое влияние твоего отца, никакие деньги и телохранители не спасут тебя от гнева Джэда.

Мне нечего было больше сказать. Ненависть к нему возникла с первой нашей встречи, и не буду лицемерить, я испытывал почти торжествующее злорадное удовлетворение при мысли, что Камерон и Десмонд больше не вместе. Она снова свободна.