На копьё корчилась отвратительная ночная многоножка-мокрица. Виш стряхнул её с копья, и она, всхлипывая и прихрамывая, уползла обратно в щель. Гусеницы здесь спрятаться не могли: слишком тесно.

Виш направился к следующей щели, но оттуда, щурясь на солнце, вылез Чер.

– Ну, чего там? – спросил Виш.

Чер покачал головой:

– Никого. Правда… ход тянется куда-то вглубь. Но там становится так узко, что гусеница вряд ли протиснется. Я и то не пролез.

– Сюда! Сюда! – послышались крики.

Виш и Чер поспешили на зов.

Двое воинов выволакивали из пещеры слабо сопротивляющуюся гусеницу. Гусеница вела себя, как больная: шаталась на ложноножках, качалась из стороны в сторону, неуверенно атаковала, разевая челюсти медленно и вязко, будто спутанные ящеричной уздечкой. И постоянно пыталась уклониться от солнца.

– Ткнул пикой в темноту, а она вцепилась! – возбуждённо рассказывал Клев. – И я её поволок! А тут и Ланд подоспел.

Гусеницу прикололи. Некоторые из воинов заоблизывались, но Вурч распорядился:

– Эту отправьте в ящерятник! Похоже, она больная.

– А ящерицам не повредит? – ехидно спросил кто-то из похоронной команды.

Вурч раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но его опередил Чер, который недолюбливал этого «похоронщика», имея какие-то застарелые обиды:

– Они и тебя слопают, не поморщатся!

Все захохотали. Улыбнулся и Вурч, который в других обстоятельствах не преминул бы оборвать Чера. Но и сейчас произнёс укоризненно:

– Чер!

И повернулся к подбегавшему Карту, который выглядел совершенно растерянным. Он то раскрывал, то закрывал рот, силясь что-то сказать, но не мог.

– Что у тебя? – нахмурился Вурч. – Кого-то убило? Ранило?

– Там… там непонятное! – выпалил Карт. – Мы нашли в пещере что-то белое, блестящее. Большое! – он расставил ветверуки в стороны.

– Показывай! – распорядился Вурч.

– Вот здесь, – Карт подвёл воинов ко входу в большую пещеру.

Вурч присветил факелом. В колеблющемся свете перед собравшимися отобразился большой белый кокон, серебристые нити которого слабо поблёскивали. Поодаль в глубине серебрился и второй кокон.

– Вот они где, – прошептал Вурч.

– Кто? – не понял Виш.

– Гусеницы.

– Гусеницы?

– Они почему-то превращаются в такие коконы.

– Откуда ты знаешь?

– Рассказывали в офицерской школе.

– А дальше что с ними происходит?

– Не знаю, – Вурч пожал плечами. – Об этом ничего не говорили. Рассказывали, что в этом состоянии проще всего с ними бороться. Они неподвижны. Можно легко проткнуть копьём… Или сжечь.

– Сожжём? – деловито предложил Чер, наклоняя факел.

– Погоди! – остановил его Вурч. – Они могут пригодиться.

– Они?! Нам?!

– Да.

– Ты что?! Зачем?

– Нам нужна нить. Чтобы связывать плоты.

– Какие плоты?

– Но мы же собираемся плыть на ту сторону моря, – спокойно произнёс Вурч. И Виш, посмотрев на него, понял: Вурч решил. Решил уничтожить гусениц в их собственном логове.

И от предстоящих событий у Виша похолодело в груди.

– И нам понадобятся прочные нити, – продолжал Вурч. – Но пауков здешние жители не разводят. А эта нить, – он ткнул факелом в сторону кокона, – очень похожа на паутину!

Виш не нашёл слов для выражения восторга, и закружился на месте, потрясая пикой.

– Осторожно отделите их от камня и отнесите в лагерь! – приказал Вурч.

Когда первая часть приказания была выполнена, и коконы взвалили на плечи, Чер шарахнулся в сторону, выпуская груз:

– Оно шевелится!

– Спокойно! – остановил его Вурч.

Он подошёл к кокону и приложил к нему ладонь. Виш тоже притронулся к шелковистому боку кокона, с опаской ожидая незамедлительной реакции.

Под поверхностью блестящей нити что-то жило: кокон вздрагивал, слегка выгибаясь.