– И кому эта радость достается?

– Ну, прежде всего, конечно, самому охотнику. Иначе зачем столько труда? Аркадию Семеновичу обязательно предложу, Ирине Васильевне. Ну сам иногда кусок возьму, попробую. А разве здесь какое-то нарушение есть? Мне кажется, Павел всегда сроки охоты соблюдает.

– Я не проверял, но надеюсь, что соблюдает. А в тот день, когда случилось несчастье, он тоже охотился?

– Да, с утра ушел. А вернулся уже после обеда. Усталый вернулся, голодный, но довольный. Тут на него все эти новости и обрушились…

– Довольный – значит, добыча хорошая была?

– Да, двух фазанов принес и трех куропаток.

– А он что же, без собаки охотится?

– Да, собаки у него нет. Но ничего, можно и так обходиться. Надо только точно заметить, где птица упала.

– Так, теперь я тебя про другое спрошу. Скажи, а куда выходит окно твоей кухни?

– Я не понял…

– Я хочу спросить – в твоей кухне есть окно. Так вот, куда оно выходит: сзади дома, в парк, или в торце?

– А, теперь понял. Сзади, в парк выходит. Прямо на цветники.

– И ты, когда готовишь, хотя бы иногда ведь в окно смотришь, верно?

– Ну да, иногда смотрю…

– В тот день, 3 августа, ты видел кого-нибудь в окно? Я имею в виду – до обеда, когда все ушли на прогулку, ты кого-нибудь видел в парке?

Повар задумался. Было видно, что он ворошит свою память, стараясь вспомнить тот день. Потом вспомнил, воскликнул:

– Да, конечно! Я Петра видел! Он с граблями и ножницами куда-то прошел. Прошел – и все, больше я его не видел. Видимо, ушел в дальний конец парка и там какую-то свою работу делал.

– И больше никого? Может, мелькнул кто-то, кого ты даже не успел разглядеть?

Повар вновь погрузился в раздумья. Гуров его не торопил. Сейчас было не время торопиться, куда-то спешить. Ему было важно собрать все свидетельства о том утре, даже самые мимолетные. В его расследованиях не раз бывало, что решающее значение имело такое, совершенно пустяковое, на первый взгляд, наблюдение.

– Нет, вроде никого больше не было… – медленно произнес Георгий Шенгелия. – Ведь все ушли, кому же…

Но тут он просиял и воскликнул:

– Что я говорю? Совсем не то говорю! Был еще один человек! Борис Борисович, управляющий наш, ходил, что-то рулеткой замерял. Да, он два раза мимо окон прошел. Один раз я его хорошо разглядел. Он в такой нарядной голубой рубашке был, в шляпе. Остановился, дорожку замерил. А спустя полчаса я его еще раз заметил, но мельком, и со спины.

– Сколько времени было, когда ты в первый раз заметил управляющего?

– Было… Это случилось сразу после завтрака, часов в девять.

– Значит, второй раз кто-то мелькнул у тебя за окном в девять тридцать… А почему ты думаешь, что второй раз ты снова управляющего видел? Может быть, это был уже другой человек? Ведь ты видел его мельком, и только со спины…

– Да нет, почему другой? Больше тут некому ходить, – уверенно заявил повар. – И рубашка та же самая была, голубая рубашка.

– А шляпа была?

– Шляпа? Насчет шляпы не помню. Но разве это так важно? Может, он ее снял, на скамейку положил?

– Может быть, и положил… – согласился Гуров. Про себя он решил, что ему обязательно нужно еще раз поговорить с управляющим насчет этого второго появления перед окнами кухни.

– Ладно, Георгий, на этом пока мои расспросы закончились, – сказал сыщик. – Потом, возможно, я тебя еще кое о чем спрошу.

И он вышел из комнаты. К этому времени у него возникло сильное желание побеседовать со вторым охранником, Павлом Угрюмовым. Должен же тот когда-то проснуться! И сыщик направился в комнату, где жил охранник.