– Не извольте беспокоиться, Павел Данилович! – пообещал слуга.

Он и в самом деле оказался чистоплотным и рачительным слугой. Орелка пересмотрел гардероб хозяина, вытряс, вычислил одежду и бережно уложил в сундуки.

Демидову он понравился своей статностью и силой.

– Песни поешь? – с улыбкой спросил его адъютант.

– Пою! Только про горе больше пою! – признался Орелка.

– Почему про горе? – полюбопытствовал хозяин.

– Известно почему, – нехотя отозвался дядька. – Земля наша большая, всего, кажется, человеку вдоволь, а между людей – разливанное горе! Отчего так, господин?

– Не твое дело о сем рассуждать! Будешь так думать, спятишь с ума! – недовольно сказал Демидов.

Орелка ничего не ответил, смолчал. Стоял он, покорно склонив голову, а глаза его были спокойны. Угодливость холопа понравилась Демидову. Понравилось и то, что дядька как-то незаметно вошел в его жизнь. Казалось, он век служил Демидовым. Все у него ладилось и спорилось, и приятно было смотреть, как Орелка без суеты, молчаливо готовил хозяина в дорогу.

Быстро подошел день отъезда. На заре запрягли коней в большие фуры и ждали отправки. Ночью выпал первый чистый снежок, и на деревьях блестело тонкое нежное кружево инея. Голубые искорки сыпались с прихваченных морозом веток. Луна неторопливо катилась над сонным городом, бледный круг светился золотым сиянием.

В этот тихий утренний час в распахнутые ворота вошла молодая монашка. Хлопотавший у подвод Данилов сразу узнал ее. Со злым, хмурым видом он подошел к черничке.

– Ты зачем здесь? Кто звал тебя? Орелка, гони отсель черную галку! – закричал он холопу.

Из-за возов степенно вышел Орелка. Он приблизился к монашке, встретился с нею глазами и растерялся.

– Кто ты? – смущенно спросил он.

– Аленушка! – спокойно ответила девушка. – Не гони меня!

– Ты, девка, лучше уходи отсюда! – насупив брови, глухо сказал Орелка, а у самого на сердце разлилось тепло. «Глаза-то какие синие! Ох, господи, грех-то!» – ласково подумал он, переминаясь перед ней и не зная, что же делать.

– Гони ее, гони! – не унимался Данилов. – Эй ты, пошла, пошла со двора! – толкнул он девушку в спину.

Аленушка спокойно взглянула на управителя, глаза ее потемнели.

– Не трожь! Не к тебе пришла и не с тобою разговор буду вести!

Монашка неторопливо прошла в глубь двора и уселась на бревнышке.

– Не для того явилась, чтобы уходить! – решительно сказала она, а глаза ее затуманились слезой. – Бессердечные, куда гоните!

Орелка смущенно опустил голову. Данилов сердито запыхтел и сказал с укором холопу:

– Ну чего болваном перед бабой стоишь! Гони прочь! Сам только что сказывал, баба – нечистая сила! Блудницы!

Но Орелка, однако, не двинулся с места. Что-то привлекательное, чистое было в этой девушке. Холоп по-своему угадал причину появления Аленушки. «Господин обманул! Вот грех!» – подумал он, и ему сердечно стало жаль девушку. Боясь выдать свои чувства, он сурово сказал монашке:

Конец ознакомительного фрагмента.