И ни души.

Дракон распрягал лошадей, снимал с них тяжёлые оглобли с дугами, а после повёл коней куда-то за угол дома. Я растерялась. Он вёл себя так, словно меня рядом не было вовсе. Наверное, я могла бы уйти, но не знала, куда. Даже если бы и убежала, и минула ограду, то вряд ли нашла бы путь домой. Впрочем, дома мне места не было. Мачеха выдала меня опальникам раз, выдала бы и второй.

Сердце сжалось от горя, но я тряхнула головой, не позволяя себе впасть в отчаяние, и, чтобы отвлечься, побежала за драконом, чтобы задать ему несколько вопросов, но по пути наступила на какую-то колючку и, взвыв, опустилась на траву.

В этот момент вернулся опальник. Он окинул меня бесстрастным взглядом и, больше не обращая внимания на свою добычу, поднял оглобли, чтобы потянуть фургон дальше по дороге. Я едва успела закрыть рот прежде, чем челюсть слишком откровенно опустилась вниз. Он тащил фургон так, будто тот почти ничего не весил. Один. А когда оттащил его в сторону, отряхнул руки и вернулся ко мне.

– Ну, – сказал он, склонившись надо мной. – И что здесь?

– Колючка, – ответила я едва слышно и опустила взгляд на собственную ногу, из стопы которой торчала крупная щепка.

Дракон подхватил меня под колени и под плечи, словно ребёнка, и понёс прямо в дом. У меня было много вопросов, но все они так и застряли в горле. И я просто смотрела на него. Это, определённо, был он, но теперь, чистый, выбритый, стриженый, он выглядел куда моложе, чем мне казалось при нашей прошлой встрече.

Он занёс меня в дом. Где он ни проходил, там вспыхивал свет, открывая моему взору богатую, но в то же время сдержанную обстановку. Мебели было немного, вокруг не стояли зеркала в лепнине, статуэтки, не висели картины. Но то, что было, поражало красотой и искусностью.

Наконец, он зашёл в небольшую спальню и усадил меня на кровать. Мне стало неудобно, ведь я была в грязном платье и вся покрыта дорожной пылью.

Затем мужчина ушёл. Я так и сидела, не зная, что делать, но вернулся он быстро, с небольшим саквояжем, внутри которого оказались марля, бинты, спирт и другие вещи, необходимые для обработки ран. Достав пинцет, он вытащил щепку из моей ноги, а потом сразу приложил смоченную в спирте вату. Я зашипела от боли.

– Держи так, – велел он. – Я наберу тебе ванну.

Я тихо шипела, стараясь держаться и не убирать марлю от кровоточащей раны. Он был прав. Нужно было подержать подольше, потом помыться и прижечь ещё раз. Но когда дверь открылась, я закусила язык, чтобы он не слышал мой стон.

Дракон раз пять уходил куда-то, а возвращался с двумя огромными вёдрами, полными воды, которые опустошал в соседней комнатке. А когда закончил, вернулся и сел на корточки передо мной, глядя снизу вверх как-то странно, изучающе.

– Зачем ты забрал меня? – спросила я о том, что волновало меня весь путь от тюрьмы. – Хочешь сделать меня своей невольницей? Рабыней?

Он не отвечал. Молчал так же, как и там, в лесу, в охотничьем домике, будто не слышал ни единого сказанного мною слова.

– Ты мог оставить меня там. Приговор не заставил бы себя долго ждать.

– Ты могла оставить меня в лесу умирать, – эхом откликнулся он.

– Значит, это такая благодарность? – хмыкнула я.

– Можешь уходить, когда посчитаешь нужным. – Дракон встал и сделал несколько шагов по комнате. – Но они всё равно найдут тебя. Ищейки находят всех, на чей след им удаётся напасть.

– У тебя есть какая-то одежда? – сменила я тему, потому что и так прекрасно знала, о чём он говорил. И в лишнем напоминании о том, что мои дни сочтены, не нуждалась. – Я бы хотела переодеться после того, как помоюсь.