Хоть эта поздняя пара не могла их услышать, а кабы и могла – не услышала. Парень был пьян и по сей скорбной причине говорил очень громко, почти кричал, сам не замечая того. Девушка по той же причине отвечала ему на повышенных тонах:

– Ты обещал мне! Обещал!

– Я совершенно трезв, – заверил он, хватаясь за ближайшую стену.

– Ты пьяный…

– Нет.

– Да!

– Нет… И вообще, я тебя люблю!

– Нет, не любишь!

– Ты что?.. Да я за тебя что угодно. Голову отдам за тебя… Вот эту голову хочешь?

– Эту не хочу.

– Тогда какую тебе? – опешил парень.

Но его спутница не успела определиться с желаемой головой – пьяный забыл про нее, замер, открыл рот, расширил глаза, поспешно и безуспешно пытаясь навести резкость.

По стене дома напротив ползло существо. Оно было похоже на человека, но не было им – даже скалолазы не ползают так – существо двигалось по вертикальной поверхности с вихляющим проворством черной ящерицы. Огромной ящерицы… или маленького дракона, неприятно похожего на человека.

– Видишь… видишь… – вскрикнул парень.

Внезапно его плечи и ноги охватил серый страх. Что-то ужасное, невыносимое было в движении этого человекоподобного зверя, в неумолимости черной тени, ползущей… куда?

«Куда он ползет?»

– Что? – мельком взглянула девушка. – Там ничего нет…

– Оно ползет по стене… к кому-то в окно… Оно – есть! – внутри у парня стало нестерпимо – холодно-холодно.

– Пить надо меньше! Пойдем. – Девушка дернула его за рукав.

– Подожди… я хочу увидеть к кому. Нужно предупредить его!

– Не нужно!

Девушка, высокая, статная, встала перед ним, ее лицо, рассерженное и одновременно устало-отчаянное перекрыло ему дом напротив, запоздалое раскаяние, жалость к ней – перекрыли прочие чувства…

– Котик, прости меня, – завел он, как-то сразу забывая про тень. – Все! Последний раз… Обещаю!

– Сколько раз ты мне уже обещал?

Или ему просто хотелось забыть, заслонить лизнувший нутро темный страх чем-то живым и теплым, пусть и кричащим, рассерженным. Страх внутри растаял, как случайно проглоченная хрустальная льдинка. Сглотнув обиду, девушка взяла парня под руку.

– Ладно, пошли домой… Сможешь идти?

Черная тень скользнула в окно.

Всего три часа назад парень еще не был так беспомощно пьян, а девушка – так беспросветно несчастна. Уютно умостив подбородок ему на плечо, она улыбалась счастливой улыбкой собственницы.

– Не понимаю тебя… вас обоих, – говорил друг парня Руслан. – Вам скоро по тридцать. Зачем идти куда-то учиться?

– Мне интересно, – сказал парень. Его звали Сергеем.

– Мне тоже, – поддакнула Светлана.

Когда он был трезв, она соглашалась с ним всегда и во всем. Она предпочитала носить его убеждения, вкусы и даже одежду – рубахи и джинсы. У них был один размер и один взгляд на жизнь. А наличие собственного мелкого, но жизнестойкого бизнеса – небольшой типографии – оставляло Сергею массу свободного времени и позволяло развлекаться, как угодно душе: летом он успел получить диплом капитана яхт, осенью вознамерился выучиться вдруг на юриста. И, по правде, в данный момент Руслана раздражало иное.

– А ходить на вечеринки к малолеткам вам тоже интересно? – Он окинул взглядом пространство общежительской кухни. – Здесь же дети одни…

Студенческая общага свила гнездо в старом здании царских времен с трижды перекроенной за сто лет планировкой, и теперь трудно было понять, кто виновен в том, что местная кухня вполне могла служить небольшим актовым залом. И служила им – хоть больше всего она напоминала сейчас Руслану поляну с цыганским табором. Пространство заполняли стулья, табуретки, скамейки, стащенные сюда студентами со всех этажей, посредине были постелены коврики, матрасы и пляжные подстилки. На всем, на чем можно было сидеть, – сидели. Все, что можно было пить и курить, – курили и пили. Сквозняк гонял по кухонному залу чудовищную смесь запахов травы, дорогого табака, дешевых женских духов, прокисшего борща, котлет, бенгальских огней и хлопушек. Кто-то наигрывал на гитаре. Все девушки были принаряжены, в волосах многих из них сверкал новогодний дождик.