– А может, не вытирал? – усомнился на мгновение Глеб, но память упрямо сигналила – вытирал, вытирал абсолютно точно.

– Значит… – И, не закончив фразы, он бросился в комнату, упал на колени и сунул руку под тумбочку.

Деньги были на месте, но в конверт явно кто-то заглядывал. Глеб всегда клал последнюю купюру в пачке «нос к носу» с предыдущей, этой его привычке было много лет. Сейчас же все банкноты лежали тривиально, «затылок к носу». Такой способ укладки использует большинство людей в мире и, по всей видимости, тот, кто побывал в квартире Погодина. Побывал, чтобы найти…

– Изумруд, – озвучил финальное слово Глеб. – Так-так-так… А ведь это и вправду хреново…

Сорвавшись с места, он заметался по квартире, всюду обнаруживая следы тщательно скрытого обыска. Одежда в шкафу, книги на полках, диски, безделушки, бумаги в ящиках стола – везде не обошлось без вмешательства чужих рук, рук умелых, аккуратных, но все же оставивших заметные придирчивому хозяйскому взгляду признаки досмотра. Глеб не считал себя педантом, однако Милка, например, всегда говорила: «Суперский, ты же настоящий немец! Все у тебя по полочкам, все на своих местах – как в аптеке».

И вот теперь этот аптекарский порядок был нарушен. Наверное, обычный человек и не заметил бы вмешательства, но Глеб по торчащим из пачки уголкам бумажных листов, по не идеально выровненным стопкам дисков, по чуть повернутым фигуркам гипсовых обезьянок на полке твердо уверился в страшном откровении – его дом больше не крепость.

Только заперев входную дверь на мощную задвижку-щеколду, которую открыть снаружи было совершенно невозможно, он несколько успокоился. Хмель давно выветрился из головы, руки дрожали. Появившуюся было идею о бегстве Глеб сразу отмел как наиболее опасную.

– Они искали изумруд – и не нашли. Значит… Значит, они сделали простой и логичный вывод – я ношу его с собой. Следовательно, стоит мне покинуть квартиру, как будет предпринята попытка изъять камень. Проще всего это сделать… О господи, как ни смешно звучит фраза из «Бриллиантовой руки», но проще всего это сделать, сняв камень с трупа. С моего трупа. Пока я дома, я в относительной безопасности. Они будут ждать, будут стеречь, караулить… Или все же попробуют достать меня здесь? Наверняка они видели щеколду. С нею им не справиться, придется выкорчевывать весь дверной блок. Это время и шум. Я успею вызвать милицию, соседи тоже обратят внимание. Нет, они не дураки – так подставляться. Значит, засада. Уходить все равно придется, но утром, когда в подъезде полно народу. А потом…

Что будет потом, Глеб с ходу придумать не смог. Куда ему бежать? К Милке? На дачу? К кому-то из друзей-приятелей, к тому же Андрюхе-Брюхе? Чисто теоретически те, кто охотится за изумрудом, вполне могли навести справки о Глебе Погодине и его связях. А могли и не навести. В конце концов, это же явно не милиция, не ФСБ. Те пришли бы официально, с положенными бумагами.

«Малые Каменщики, дом сорок один, – мелькнуло в голове. – Вот там тебя точно никто не станет искать».

– А ведь верно, – согласился Глеб, не замечая, что вступил в диалог с неким неведомым собеседником. – Только что или кто ждет меня там?

«Ты видел. Встретишься – все поймешь».

– Ладно, утро вечера, точнее, ночи мудренее. Особенно если удастся пережить эту самую ночь. – Глеб зевнул. – Но изумруд я с собой не потащу. Спрячу в надежном месте…

Он помолчал, глядя в темное окно, и с мрачной усмешкой добавил: