– Простите, сестра, – забормотал он хриплым голосом. – Я не хотел быть непочтительным. Это лишь оттого, что я выпил лишнего. Простите, сестра! Пожалуйста!

Уперев кулаки в бока, она смотрела на него. Потом кончиком хлыста указала на Рэнсона:

– Исцели его. И побыстрее. Я пришла предложить вам последнее испытание, а не смотреть, как он скулит, получив единственный легкий шлепок.

Вебер склонился над другом и осторожно перевернул его на спину.

– Все хорошо, Невилл, – приговаривал он. – Я помогу тебе. Лежи спокойно.

Сэм мягко развел руки товарища и коснулся пальцами разбитого подбородка. Не переставая бормотать заклинания, он принялся за исцеление. Это продолжалось недолго: Вебер был талантливым целителем. Потом он помог Рэнсону сесть и вытер ему лицо пучком соломы.

Невилл поднялся на ноги. Глаза его горели, но говорить он старался спокойно:

– Прошу прощения, сестра. Что вы от нас хотите?

Вебер встал рядом с ним:

– Мы выполнили все требования сестер. Мы свободны.

– Свободны? Свободны? Нет, я так не думаю. Или вы забыли наши беседы? Забыли то, что говорила вам я? А может, вы надеялись, что я позабуду? Думали просто упорхнуть из Дворца? Свободны, как птички! Как бы не так! Никто еще не покидал Дворец, не повидав сначала меня. Или кого-нибудь из моих людей. Вы знаете, тут все дело в присяге.

Отступив на полшага, мужчины переглянулись.

– Если вы позволите нам уйти, – учтиво сказал Вебер, – мы принесем вам любую присягу.

– Мне присягу? – Неожиданно голос ее стал очень спокойным. – Нет, мальчики, это присяга не мне. Это присяга Владетелю, и вы это знаете. – Волшебники побледнели. – И ее принесет тот, кто пройдет испытание. Только один из вас принесет эту присягу.

– Один из нас? – сглотнув, переспросил Рэнсон. – Но почему? Почему только один?

– Потому что, – почти шепотом ответила она, – другой умрет. Ему незачем будет присягать.

Волшебники вздрогнули и придвинулись ближе друг к другу.

– И что это за испытание? – спросил Вебер.

– Снимайте балахоны, и мы начнем.

Они переглянулись.

– Балахоны? – переспросил Рэнсон, непроизвольно подняв перед собой руку. – Сейчас? Здесь?

Она по очереди оглядела их:

– Не стесняйтесь, мальчики. Я множество раз купала вас в пруду.

– Но тогда мы были еще детьми, – попытался возразить Рэнсон, – а теперь мы взрослые мужчины.

Глаза ее злобно сверкнули.

– Не заставляйте меня повторять дважды! Иначе я сожгу их прямо на вас!

Вздрогнув, волшебники начали торопливо стаскивать с себя балахоны. Она с подчеркнутым презрением смотрела на мужчин, и под ее взглядом те покраснели от стыда. Сестра встряхнула рукавом, и в руке у нее оказался скальпель.

– А теперь к стене. Оба.

Они замешкались, и, чтобы поторопить их, она применила силу ошейника. Волшебников отшвырнуло к стене, где они и застыли, опутанные невидимой сетью, не в силах пошевелить даже пальцем.

– Прошу вас, сестра, – прошептал Рэнсон, – не убивайте нас. Мы сделаем все. Все что угодно.

– Конечно, сделаете. По крайней мере один из вас. Однако мы еще не выяснили, кто же это будет. Так что лучше держи язык за зубами, пока я тебе его не отрезала.

Оглядев беспомощных волшебников, она двинулась к Веберу и, приложив скальпель к его груди, сделала два аккуратных надреза, сходящихся внизу, почти у пупка. Обливаясь потом, Вебер стиснул зубы, но не проронил ни звука. Соединив эти два надреза одним поперечным, сестра с помощью скальпеля отделила от тела верхнюю часть треугольника и перешла к Рэнсону.

С ним она проделала ту же операцию: два продольных разреза и один поперечный. По лицу его струился пот, смешанный со слезами, но Невилл молчал. Закончив, сестра выпрямилась и оценила результаты. И треугольники, и кусочки отодранной кожи были одинаковыми. Отлично. Она убрала скальпель в рукав.