Еще через десять минут позвонили братья Гогенцоллерны, и состоялся аналогичный разговор с тем лишь отличием, что в Монако отправят «Майбах». А вот братья Аль-Нахайяны, какой кошмар, ничего мне в Монако отправлять не пообещали, зато клялись прибыть в княжество лично.

Убрав телефон в карман, выдохнул – эта светская жизнь точно сведет меня в могилу даже быстрее, чем доберутся злодеи! Еще и рука устала трубку держать! Как будто я в жизни ничего тяжелее ложки не поднимал. И опять:

– Лешенька, вот тебе свежевыжатый сок…

– Коньяк, Алексей. Настоящий, французский…

– Возьми фисташек или яблочко, тебе надо силы восстанавливать…

– Пивка? Холодненького? Как раз перед ужином для аппетита…

Понятно, особую заботу обо мне проявляли Мария с Варварой, но и Стефания, чувствующая свою косвенную вину за произошедшее, от моих сестер не отставала, чем вызывала у Евгении Демидовой «законную» ревность. Старались и Гримальди с остальными девушками из нашей компании, одна только Анна Шереметьева наблюдала за этими проявлениями заботы с философским спокойствием и, улучив момент, когда около меня никого не было, подошла и поинтересовалась:

– Леша, как на эту запись реагировать будем?

– Связывайся со своим дедом, Аня, – прикинул я, – а он пусть этот вопрос обсуждает с Романовыми. Им всяко виднее.

– Хорошо, так и сделаю. Кстати, выглядишь уже лучше, чем днем, – она улыбнулась. – Я пошла…

Ужин, чтобы не позориться с перетаскиванием моей беспомощной тушки в ресторан, попросил накрыть в гостиной, и вся наша компания пожелала из солидарности последовать моему примеру. Темы сегодняшнего происшествия не касались, но про звонки Виндзора, Гогенцоллернов и Аль-Нахайянов я рассказал, добавив, что все принцы шлют присутствующим самые горячие приветы. Дальше пошло обсуждение планов на сегодняшний вечер, и пришлось в ультимативной форме потребовать, чтобы из-за меня ничего не отменяли, указав при этом на Прохора, Ваню и Владимира Ивановича, мол, меня есть кому развлекать. В конце концов, молодежь согласилась, но предупредила, что намерена устроить пати под открытым небом минимум до двух часов ночи как раз около бассейна.

– Переживем, – отмахнулся я.

Единственным, кто не разделял общего настроя на веселье, был Джузи, и я решил поинтересоваться, все ли у него в порядке.

– Алексей, ты не поверишь, – смутился он, когда все вышли из-за стола, – после сегодняшнего ко мне пришло осознание, что я живу как-то не так… Пьянки, гулянки, бесконечная вереница любовниц, гонка за Стефанией, как за призом на скачках… – он вскинулся: – Ты только не подумай, что я струсил, нет, просто почувствовал себя там таким беспомощным и ничтожным!

– Понятно, – кивнул я и повернулся к Кузьмину. – Иван Олегович, будьте так любезны, накапайте его высочеству Джузеппе граммов двести коньяка.

– Сей момент!

Коньяк Джузи выпил чуть ли не залпом, постоял, зажмурившись, несколько секунд, поставил стакан на стол и улыбнулся:

– Умеете вы, русские, правильные слова найти! Спасибо, Алексей!

– Обращайся, Джузеппе…

«Улизнуть» от пати у меня все-таки не получилось – как-то незаметно вся наша компания опять расположилась в гостиной, тем более до импровизированного танцпола около бассейна пройти требовалось всего несколько метров. И опять забота, и опять сок, и опять коньяк! Терпение мое закончилось, когда Варя попыталась накрыть мои колени пледом.

– Вы хотите, чтобы я ушел? – меня трясло. – Разве я похож на немощного старика? Пожалуйста, прекратите! Если мне будет что-то нужно, я вас попрошу!

Слава богу, меня поняли правильно, никто не обиделся, и я смог спокойно наслаждаться очередным вечером на Лазурном побережье.