– Кремлёвский шеф-повар, – прошептал мне брат. – Фамилия у него Пяткин, а его род уже лет триста входит в род Романовых.

– Ясно, – кивнул я. – Очередные славные традиции?

– Как без этого? – усмехнулся Шурка.

Ещё через полчаса, уже в открытом море, на носу яхты у нас состоялся полноценный завтрак, состоящий из тех блюд, которые мы заказали Фёдору Михайловичу и его помощникам. Лично я лакомился действительно великолепно приготовленными блинами со свежей сметаной явно домашнего приготовления.

– Ну, Алексей, чем ты нас порадуешь на этот раз? – Царственный дед с довольным видом отодвинул от себя тарелку с остатками сырника.

Слова императора подали сигнал об окончании завтрака, и все остальные, сидевшие за столом, сосредоточили на мне заинтересованные взгляды.

– Деда, я как бы не зря собирался кое-что проверить именно на борту яхты, вдалеке от лишних глаз, поэтому распорядись, пожалуйста, чтобы на палубе не осталось лишних людей.

И покосился в сторону закончившего чуть раньше свой завтрак адмирала Варушкина, усиленно делавшего вид, что как раз проверяет несущих вахту матросов.

Через десять минут на палубе не осталось никого постороннего, а я, законно предположив, что с поправленного мной, а значит, и более сильного царственного деда эксперименты начинать не стоит, указал родителю на открытое море:

– Отец, будь так добр, изобрази нам что-нибудь с водой. Только не сильно эпичное.

Родитель кивнул, и в указанном мной направлении появились четыре достаточно мощных водяных смерча. Перейдя на темп, я потянулся к отцу, попытавшись вспомнить ощущения, пережитые во время дуэли с Филиппом.

Первая попытка ни к чему не привела – моё подсознание шло по самому простому пути, буквально заставляя гасить отца. С трудом отделавшись от этого навязанного желания, попытался сосредоточиться только на доспехе родителя, подозревая, что именно с ним я делал что-то во время дуэли с Филиппом. Экспресс-процессы, проходившие в доспехе отца, дали неожиданный результат – энергетические жгутики, как мне показалось, прямо в данный момент постоянно образовывали все новые и новые едва видимые светящиеся связи между собой.

Не выходя из темпа, бросил:

– Отец, закончи до моей команды применять воду.

И вот я уже наблюдаю, как энергетический жгутики постепенно прекращают образовывать новые связи, распадаются, теряют активность, свечение и возвращаются к своим стандартным положениям.

– Отец, продолжай…

Вот опять появляется картина сложных, постоянно меняющихся энергетических переплетений, которые, судя по всему, и отвечали за силу и сложность применяемых стихий.

Нырнув глубже в темп, попытался аккуратно повлиять на доспех отца таким образом, чтобы эти энергетические переплетения больше не образовались. Получилось это у меня далеко не сразу, а главная сложность состояла в том, чтобы своим чрезмерным давление не повредить доспех отца, не нанести ему необратимого вреда. Больше всего указанная «процедура» напоминала правило, только в его обратном и усеченном варианте – происходил процесс заморозки энергетики, не давая ей выплеснуться наружу.

– Что за черт?! – услышал я возглас родителя. – Лешка, у меня не получается применить воду, а никакого давления на сознание я не чувствую!

Продолжая отслеживать доспех родителя, скомандовал:

– Попробуй аккуратно применить другие стихии.

– Тоже ничего не получается! – раздраженно бросил он. – Ничего подобного в жизни не чувствовал! Как совершенно безоружный и беспомощный!

И действительно, энергетические связи в доспехе отца перестали образовывать новые связи, хотя