подсказывала, что искать наших друзей следовало на летней веранде, расположенной со стороны пляжа. Быстро попасть туда не получилось – проходка с изъявлением вежливого почтения заняла достаточно продолжительное время и прошла не без шероховатостей: если с китайцами мы только натянуто раскланялись, не опускаясь до пошлого обмена взаимными завуалированными угрозами, то вот папа, который мило общался с польским королем и его наследником, от «шпильки» все же не удержался:

– Что, принц, – лучезарно улыбался он после нашего с братьями поклона, – оказалось, что Филипп полон сюрпризов?

– Да, господин Сфорца, оказалось, что с чувством ритма у музыкальных испанцев все в порядке, – хмыкнул я. – Не только от быков в браслетах умеют бегать. В этот же раз Филиппу не повезло, молодой бычок ему руки и ноги переломал. Как думаете, господин Сфорца, если этого прыткого бычка выпустить в Ватикане, кого он первым затопчет?

Папа хмыкнул:

– Ждем сего представления с огромным нетерпением! – и он всем телом повернулся к поляку: – Давно на площади Святого Петра целиком молодого бычка на вертеле не готовили. Сигизмунд, заранее приглашаю. Уверен, ты такого еще не едал.

Король, оказавшийся меж двух огней, бледно улыбнулся и кивнул, а папа опять повернулся ко мне:

– Принц, вашим родичам я тоже кусочек на пробу отправлю.

– Было бы неплохо, – я тоже улыбался. – А то мы у себя в России только кости догладываем. Кстати, господин Сфорца, и вы, ваше величество, завтра мне его величество Людовик обещал очередную партию костей торжественно передать, обязательно приходите! Так и быть, поделюсь с вами, но, чур, самое вкусное – остатки мозгов – высосу сам.

Если папа остался невозмутим, то вот короля с наследником заметно перекосило, и, решив расстаться на этой положительной ноте, я поклонился:

– Ваше величество, ваше высочество, господин Сфорца, приятного вечера! Увидимся!

Уже когда мы подходили к Ольденбургским, Александр не удержался от комментария:

– Жесть какая! Папа же натуральным образом нарывается!

– И не говори, – вздохнул я. – Мне-то казалось, что святой отец после нашей сегодняшней беседы на полигоне слегка поумерит пыл, ан нет! Гордыня проклятая старичка обуяла. Хотя… он может себе это позволить, – пожал плечами я. – На дуэль его не вызовешь, по морде в подворотне не настучишь, да и нотами дипломатическими не напугаешь. Придется придумывать альтернативные способы воздействия, раз этот возомнивший о себе господин не особо верит докладам своих нукеров.

– Что ты имеешь в виду? – слегка напрягся Николай.

– Не бери в голову, братик, – отмахнулся я. – Что-нибудь придумаю.

Внутренняя уверенность, что папу надо слегка проучить, с каждой секундой росла, как и то, что, несмотря на просьбу царственного деда, об этом не стоит ставить в известность старших родичей, – опять начнутся упреки, подозрения и обвинения в излишней жестокости. А оно мне надо, объяснять, что эта тварь в рясе ничего, кроме силы, не поймет и не уймется, если его больно по носу не щелкнуть?

Ольденбургских я специально оставил напоследок, но долго мы с братьями в их обществе не задержались – король Норвегии сходу поздравил меня еще раз с победой в дуэли, поблагодарил за нежную заботу о своей внучке и попросил продолжать в том же духе, давая понять, что информация о моем предложении Соне до него доведена и он совсем не против. Пообещав заботиться о норвежской принцессе и впредь, я с облегчением выдохнул и повел братьев на веранду.

– Как прошло с родичами? – улыбался я, глядя на Соню.