– А далеко жила подруга? – поинтересовался Лев Иванович.

– Не очень, на второй остановке после Алтуфьевского шоссе – остановка «Костромская улица». Ее дом рядом с остановкой.

– Понятно. Значит, Марина пропала буквально недалеко от дома. Ее мобильный нашли?

– Нет. Но его последний сигнал был зафиксирован как раз возле остановки, на которой она должна была сесть в автобус и ехать к подруге. По всей видимости, кто-то предложил ее подвезти, и она вместо автобуса села в машину.

– К незнакомцу? – удивился Гуров и добавил: – Рисковая девочка.

– Не обязательно к незнакомцу, – возразила Елена. – Она вполне могла и знать того, к кому садилась. Родители ведь не могли знать всех, с кем общается их уже практически взрослая дочка. Восемнадцать ей должно было исполниться в феврале.

– Но… – хотел было что-то возразить Лев Иванович, но передумал и только вздохнул.

«В семнадцать лет и мы уже считали себя взрослыми, – подумалось ему. – Я вот тоже не очень-то докладывал своим предкам, с кем гуляю и чем занимаюсь в свободное время».

– Девочка она была не проблемная, зачем ее было сильно контролировать? – пожала плечами Елена. – У Марины был парень, но с ним она порвала незадолго до трагедии. Его проверяли, но у него на время похищения и убийства девушки было железное алиби – он проводил время со своей новой пассией. Причем у нее в квартире, в которой кроме нее были еще и ее брат, и родители.

– А что говорит подруга? Она не могла знать, кто у Марины был из знакомых с машиной?

– Она рассказывала оперативнику, который вел дело, что незадолго до своего исчезновения Марина поведала ей о знакомстве с каким-то весьма интеллигентным мужчиной лет тридцати пяти или чуть старше. Но есть у него машина или нет, она не упомянула.

– Ага, это уже что-то – интеллигентный мужчина лет тридцати пяти или чуть старше, – заметил Крячко. – А что еще известно об этом новом знакомом?

– Я не нашла больше в деле ничего, что говорило бы о том, что им вообще заинтересовались. О том, что подруга о нем упомянула, есть запись в деле, а что его пытались разыскивать – нет, – ответила Елена, еще раз быстро просматривая протоколы, которые она держала в руках.

– Интересно, почему это? – прогундосил Лев Иванович и решительно направился к чайнику. – Я, с вашего позволения, еще кружечку «ТераФлю» выпью, а то в жар кидает и в горле саднит. Не вовремя все… – пробормотал он себе под нос.

– А мне кофе еще можно? – нерешительно спросила Елена и посмотрела отчего-то на Станислава, а не на Гурова.

– Можно и даже нужно. У меня и бублики есть, хотите? – спросил с улыбкой Станислав.

– Хочу, – кивнула девушка. – Я сегодня не обедала еще, – прошептала она, словно бы извиняясь.

– Тогда бублики нужно съесть обязательно. – Крячко подошел к своему столу, вынул из недр его целлофановый пакет с тремя бубликами в нем и торжественно протянул студентке. – Это все вам… ой, тебе, – поправился он.

– А вы не хотите? – посмотрела она на Станислава и оглянулась на Гурова.

– Нет, это все тебе одной, – ответил ей Лев Иванович. – Мы со Станиславом сегодня уже обедали. А мне сейчас, кроме микстур, так и вообще ничего не надо.

– Вам надо пить чай с малиновым вареньем или с медом, лимоном и имбирем, – посоветовала Елена. – Простуду за три дня вылечите. А это, – она показала на пакетик с лекарством, лежащий на столе Гурова, – одна сплошная химия и никакой пользы, как говорит мой дед.

– Дед, Леночка, у тебя правильный, – заметил Лев Иванович. – Но у меня под рукой, кроме аптеки на углу, нет ни лимона, ни меда, а уж тем более имбиря. И вообще, как ты себе представляешь картину – полковник Главного управления МВД России Гуров режет лимон у себя на рабочем столе?