День аттестации. Облачившись в береты и плащи, мы собрались на церемонию вручения аттестатов. Последние три школьных года, как мне казалось, не прошли даром: мы поднаторели в орфографии и возмужали физически. Я по-прежнему оставался девственником.

– Эй, Генри, ты уже обкатал свой конец? – спрашивали меня.

– И не собираюсь, – отвечал я.

Рядом со мной сидел Джимми Хэтчер. Директор толкал речь, напоследок он решил хорошенько проехаться по нашим ушам.

– Америка – страна равных возможностей. Здесь каждый может осуществить свою мечту…

– Стать посудомойкой, – тихо продолжил я.

– Мусорщиком, – подхватил Джимми.

– Грабителем.

– Собачником.

– Санитаром в психушке.

– Америка – страна смелых! Она была построена мужественными людьми. Наше общество основано на принципах справедливости…

– Кому че, кому ниче, кому хуй через плечо, – прокомментировал Джимми.

– …и законности. И поэтому каждый, кто готов искать свою мечту даже на вершине радуги, обязательно найдет ее…

– В большой куче говна, кишащей опарышами, – предположил я.

– …И я без колебаний могу сказать, что этот выпуск лета тысяча девятьсот тридцать девятого года – особенный выпуск, потому как, пройдя через все годы ужасной Депрессии, он выказал намного больше мужества, таланта и любви, чем какой-либо другой выпуск, о чем я с большим удовольствием свидетельствую.

Матери, отцы и прочие родственники бурно зааплодировали, к их порыву присоединились и некоторые ученики.

– Выпускники тысяча девятьсот тридцать девятого года, я горжусь вами, и я уверен в вашем будущем. Именно сейчас вы отправляетесь в самое рискованное свое путешествие. Путешествие под названием «жизнь».

Большинство из «путешественников» были уже определены в колледжи, и, значит, как минимум года четыре им не грозили опасности трудовой жизни.

– И в этом походе вам всегда будут сопутствовать мои молитвы и благословение!

В первую очередь дипломы вручались отличникам. Один за другим они выходили на сцену. Вызвали и Эйба Мортенсона. И вот он получил свою корочку. Я аплодировал.

– Интересно, кем он кончит? – задался вопросом Джимми.

– Бухгалтером в подразделении автомобильного концерна, где-нибудь в окрестностях Калифорнии, – предсказал я.

– А-а… Пожизненная работа, – отозвался Джимми.

– Пожизненная супруга, – присовокупил я.

– Да, Эйб никогда не опустится…

– Но и не подымется.

– Законопослушный человек…

– Швабра.

– Трудяга.

– Слабак.

После того как все отличники получили свои аттестаты, стали вызывать остальных. Я чувствовал себя не в своей тарелке. Мне хотелось поскорее слинять оттуда.

– Генри Чинаски, – услышал я свое имя.

– Разнорабочий, – шепнул я Джимми и поднялся.

Взойдя на сцену, я получил свой диплом и пожал руку директору. Она была вялая и скользкая, словно дохлая устрица (двумя годами позже его уличат в растрате и присвоении школьных средств и имущества; после проверки состоялся суд, а за сим – тюремное заключение).

Возвращаясь на свое место, я проходил мимо группы отличников. Мортенсон как-то странно посмотрел на меня, и вдруг я заметил, что он украдкой показывает мне средний палец. Шок! Чего-чего, а этого я никак не ожидал.

– Мортенсон показал мне палец! – поделился я новостью с Джимми.

– Нет, не может быть!

– Сука драная! Он испортил мне праздник! Не знаю, как чувствует себя человек, когда ему действительно вставляют в жопу палец, но, похоже, это очень неприятно!

– Да у него кишка тонка залупиться на тебя!

– Подозрительно. Может быть, он подкачался и выучил пару приемов?

– Слушай, я даже не знаю, что и думать!

– Он же понимает, что я перешибу его пополам одним плевком!