Шкодину, по его словам, это подозрительным не показалось. Платил Забелин за комнату исправно, человек был серьезный, тверёзый, забот с ним никаких не возникало – поэтому просьбу его удалиться ненадолго Шкодин всякий раз исполнял с охотою.

При этих словах физиономия штабс-ротмистра скислилась. Нет, тут мы ничего не добьемся, как бы говорила эта физиономия, надо браться за дело совсем с другого конца. Однако Загорский не обратил внимание на Назарова, он сейчас смотрел только на Шкодина.

– Итак, вы ни разу не видели гостей Забелина и разговоров их тоже не слышали? – уточнил надворный советник.

Шкодин ответил не сразу, а как-то странно замялся.

– Ну-ну? – подбодрил его надворный советник.

Выяснилось, что все-таки нет, что один разговор слышал-таки достойнейший Иван Тимофеевич. Точнее, не весь разговор, а отрывок из него. В тот день то ли посетитель покойного Забелина припозднился, то ли сам Шкодин вернулся домой слишком рано, однако, когда он вошел в дом, из-за полуприкрытой двери услышал два мужских голоса. Один принадлежал его квартиранту, а второго он не знает.

– Так-так, – оживился штабс-ротмистр, – и о чем же они говорили?

Шкодин только руками развел: говорили негромко, да он и не посмел подслушивать, хотя и очень хотелось – господин жандарм, конечно, его понимает. Так вот, говорили негромко, и хозяин дома, перед тем, как ретироваться на улицу, отчетливо расслышал одно только слово: «желтуха».

– Как? – изумился Назаров.

– Желтуха, – повторил Шкодин.

Лицо надворного советника, до сего момента бесстрастное, вдруг озарилось легкой улыбкой.

– Прекрасно, – сказал он. – Благодарим вас, любезный Иван Тимофеевич, и не смеем больше задерживать.

Он позвал унтера и тот, явившись из сеней, немедленно увел Шкодина из комнаты. Загорский же пришел в такое одушевление, что, к удивлению Николаса, негромко запел себе под нос «Куплеты Мефистофеля».

– На земле-е… весь ро-од людской…

Назаров только плечами пожал.

– Чему ты так радуешься? – спросил он недовольно. – Тому, что подтверждается твоя теория о больной печени убийцы? Ну, предположим, болел он желтухой – и что дальше?

Нестор Васильевич отвечал, что печень тут вовсе не при чем. Желтуха, или, иначе, Желтуга – это большой и богатый Желтугинский золотой прииск. И расположен он как раз рядом со станицей Игнашиной, к которой приписан покойник Забелин.

– Ну, и что? – не понимал Назаров. – Как это может быть связано с фальшивыми червонцами?

Надворный советник улыбнулся. Особенность Желтуги состоит в том, что она – экстерриториальна.

– Экс… – вопросительно начал Назаров.

– …территориальна, – закончил надворный советник. – То есть не подпадает под местное законодательство. Дело в том, что находится она в Приамурье, но не с нашей стороны, а с китайской. Да ты газеты, что ли, не читаешь? Два с лишним года назад об этом много писали.

Николас пробурчал, что читает газеты только по служебной необходимости, поскольку все газеты все равно не перечесть, хоть ты тресни.

И тогда надворный советник рассказал своему давнему приятелю, что два с половиной года назад некий орочон Ванька случайно обнаружил на берегу китайской речушки Мохэ́, которую у нас зовут Желтой или Желтугой, золотое месторождение. Он рассказал об этом знакомому русскому купцу и золотопромышленнику Середкину, тот послал людей на разведку и выяснилось, что месторождение обширно и очень богато. На берега Желтуги потекли толпы золотоискателей – в первую очередь, конечно, русских и китайских. Правда, была тут одна трудность – месторождение находилось на китайской территории. То есть по закону промысловикам надо было бы испрашивать разрешение на разработку у властей Срединной империи.