В ответ – снисходительная улыбка на тонких губах.

– Оракул не ошибается. Никогда. Мы. Мы, конечно, могли сделать ставку не на того человека. Но тогда в День Жертв тебя просто выкинет в свой мир.

– День Жертв?

– Да. Через несколько дней Турма выберет себе тех, кто должен будет войти в неё. Именно тогда мы и поймем, кто был прав: ты или оракул. До этого времени тебе придется ездить с нами.

– Зачем?

– Сам мир попытается любыми силами избавиться от тебя, чтобы сохранить установившийся порядок. Начало уже положено – гарпии. Обычно они не нападают на вооруженных путников, предпочитая безоружных селян или же больную крупную дичь. Но сегодня что-то заставило их изменить своим привычкам. Я склонен считать, что дело во влиянии магии мира. Что нас ждет впереди, мы не знаем. Но нам нужно продержаться. Любыми силами. И уехать как можно дальше от башни.

– Не понимаю… А как же День Жертв? Разве я не должна находиться в городе и войти в башню в этот день?

– Нет. Турма способна притянуть выбранных ею людей отовсюду. В столице же ее сила возрастает, и она способна поглотить тебя, Избранную, подчинить своей магии.

Все сказанное не укладывалось в голове. Она – Избранная? О ней говорил Оракул? Нет, глупости. Эти люди ошиблись. Она, скромный бухгалтер, не может ничего разрушить.

– Лера… – Мужской голос вырвал ее из ее мыслей. Она вынырнула из своих мыслей, вскинула голову и встретилась взглядом с этими необычными зелеными глазами. – Разве кто-то ждет тебя там, в твоем мире? Если нет, почему ты сомневаешься? Постарайся выжить здесь, дождись Дня Жертв, тогда все и откроется.

Ждет? Её? Там? Нет, никто. О матери женщина даже не вспомнила, давно вычеркнув ту из своей личной жизни. И сейчас она решительно покачала головой в ответ на слова своего собеседника:

– Некому ждать. Одна я там.

– Тогда тем более нет никакого смысла волноваться. Нам уже пора возвращаться, но, может, у тебя остались какие-то вопросы? Что еще тебя интересует?

Теперь, когда туман вокруг ее появления в этом необычном мире рассеялся, думать стало намного проще, и Лера смогла сосредоточиться на том, что происходило в течение дня.

– Что за странное деление по буквам? Почему ты на людях обращаешься ко мне с почтением, как к высшей по иерархии?

Он чуть улыбнулся:

– Это особенность нашего мира. От других пришельцев я слышал, что такого нет нигде. Зато есть у нас: чем длиннее у тебя имя, тем выше ты в своей жизни: двухбуквенные – крестьяне и бедные горожане, трехбуквенные – ремесленники и мелкие купцы, четырехбуквенные – купцы средней руки и зажиточные горожане, пятибуквенные – высшее купечество и низшее дворянство, шестибуквенные – «высокое дворянство», и наконец семибуквенные – семья Правителя. Насчет твоего второго вопроса: я и в дальнейшем на людях обязан проявлять к тебе почтение и уважительно обращаться. Сменить тон мне позволено только в ситуациях, подобных нынешней, когда нас никто не слышит.

Она кивнула, принимая его объяснения, хоть и не понимая всех сложностей подобного общения.

– Ты можешь вымыться в реке, если хочешь, я уйду проверить силки, вернусь через несколько минут.

Вымыться? В грязной речке? Хотя почему грязной? Здесь же нет заводов и фабрик… Да и какой у нее выбор, если завтра снова предстоит весь день ехать непонятно куда?

Мыться она все же не стала, так, чуть ополоснулась, и когда ее сопровождающий пришел с пустыми силками, женщина уже была полностью одета.

Вернувшись в лагерь, они поужинали бурой массой, по вкусу напомнившей Лере несоленую гречневую кашу.