Иногда по вечерам старая дверь со скрипом отворялась, и Елена Михайловна выползала на крыльцо. Спуститься с него ей было уже не под силу. Усевшись на стуле и опираясь на палку, она задумчиво смотрела в сад и молчала. О чём она думала, не знает никто. Следом выходили Дуся и Мурзик и укладывались по сторонам от её ног.

Неизменной страстью Елены Михайловны были цветы, которые она выращивала со знанием дела. В былые времена её цветники вполне могли бы соперничать с английскими. Но теперь... «Не хочу, чтобы они достались этим...», – решила она и стала раздавать растения соседям, прося их выкопать и взять себе на память о ней. Цветники постепенно пустели, но белая роза не сдавалась, пуская всё новые побеги от оставшихся корней. А в апреле упала её любимая черешня. Огромная, вся в цвету, она стояла, как белая башня и была видна с другого конца улицы. И вот... Черешня повалилась тихо, ничего не сломав, как будто кто-то аккуратно уложил её спать.
Соседка и работница социальной службы стали последними людьми, с которыми Елене Михайловне довелось общаться в этой жизни. Ей хотелось их чем-то отблагодарить за участие, но оказалось, что кроме безделушек и принадлежностей для шитья, ничего стоящего и нет. Всё остальное превратилось в никому не нужный хлам...

Елена Михайловна умерла тёмной апрельской ночью. Леденящий душу вой Дуси, оплакивавшей свою хозяйку, слышали многие. Наутро Елену Михайловну, лежащую на полу у кресла, обнаружила соседка, которой та предусмотрительно отдала ключи от входной двери. Соседка позвонила «содержателю», и тот явился с помощниками. Покойницу вынесли в одеяле, погрузили на грузовик и увезли. Кота и собаку выгнали из дома и заперли его. Тузика к тому времени уже не было.
Вечером пошёл дождь. Соседка, вышедшая снять бельё, увидела душераздирающую картину: на крыльце дома Елены Михайловны, прижавштсь друг к другу, сидели Дуся и Мурзик, неотрывно глядя на дверь, за которой прошла их жизнь. Сжалившись, соседка забрала их к себе. Но от еды оба отказались, потерянно побродили по комнатам и попросились уйти. Через минуту они опять сидели на крыльце опустевшего дома.
Утром пришла работница социалки и забрала Дусю. Сказала, что Елена Михайловна просила её об этом. Дальнейшая судьба старой Дуси неизвестна.
Мурзик прожил ещё год, согласившись поселиться на веранде у соседки. В доме он жил только зимой, но дальше кухни не заходил.

Вскоре дом Елены Михайловны был продан. Новые хозяева беспощадно выкорчевали сад и перепахали участок, превратив всё в пустыню. Но многочисленные цветы, которые успела раздарить Елена Михайловна, каждый год напоминают о ней. Наверное, ей это приятно.

6. Не по сценарию

Сидя на заснеженном пне, Волк доедал отжатую у Лисы рыбу и запивал её пивом, купленным на последнее в местном леспо. Его внимание привлёк скрип полозьев: по дороге кто-то ехал. Наскоро доев и допив, он срезал угол и выскочил аккурат перед конём, который попятился и захрапел, перебирая ногами.
На облучке сидел мужик, позади него, в санях, девушка.
– Далеко ль собрались? – поинтересовался Волк.
– В лес, – сообщил мужик. – Везу дочку Настеньку.
– На прогулку, чтоль? Так погода нынче не шепчет.
– Да какая там прогулка! – мужик расстроено махнул рукой. – Жена моя, Анфиска, выгнала Настеньку. Говорит, вези её в лес и брось там, иначе и тебя со свету сведу!
– Твою ж мать! – выругался Волк. – Где ты такую стерву откопал?
– Так получилось, – мужик обречённо вздохнул. – Вторая жена… Кто ж знал.
– Кто ж знал… – подбоченившись, передразнил его Волк. – Подкаблучник!