В том северном краю, скалистом и мрачном, как изнанка мира, жил молодой Йоукахайнен – спесивый и задиристый лапландец. Услышал он однажды досадные речи, будто в долинах Вяйнёлы слагаются песни лучше тех, какие из рода в род поют в Похьоле и каким научил его отец. Зависть угнездилась в сердце Йоукахайнена – не стерпел он чужой славы и собрался в путь, в далекую Калевалу, состязаться в пении с Вяйнемёйненом. Не велели ему ни отец, ни мать, владычица рода, доверяться пустой затее, говорили, что околдуют его в чужой земле, зачаруют, оставят коченеть в сугробе, но упрям был Йоукахайнен.

– Во многом вы сведущи, – сказал он хвастливо родителям, – только я вас обоих мудрее. Захочу, и лучших певцом посрамлю, чародеев зачарую – так спою, что станет великий ничтожнее малого!

Взял Йоукахайнен в конюшне лучшего коня – из ноздрей пламя рвется, под копытами брызжут искры, – взнуздал и запряг в узорчатые сани. Уселся сам поудобнее, хлестнул коня кнутом с жемчужной рукоятью и помчался по дороге к просторам Вяйнёлы.

Долго скакал без отдыха его конь – выезжал Йоукахайнен из дома при полной луне, а прибыл в Калевалу к острому месяцу. Случилось так, что в это время старый Вяйнемёйнен был как раз на той дороге – объезжал дубравы и рощи светлой страны. Без удержу наехал на него буйный Йоукахайнен – зацепились у саней оглобли, лопнули ременные гужи, затрещали хомуты от натуги, а из дуг от удара вышел дым.

– Откуда ты родом, что не умеешь коня придержать? – озлился Вяйнемёйнен. – Зачем скачешь безрассудно? Зачем сломал мне сани?

– Я известный всем Йоукахайнен из Похьолы, – ответил лапландец. – Назовись и ты, бестолковый старик.

Вяйнемёйнен назвал свое имя и велел невеже уступить дорогу старшему. Но усмехнулся пришелец:

– Нечего нам годами меряться – какой прок в немощных сединах? Кто из нас выше мудростью, тот пусть и займет дорогу, а другой ему пусть уступит. Давай, Вяйнемёйнен, в споре решим, кто из нас сильней в познаниях и чьи песни полнее чарами.

– Что ж, – согласился Вяйнемёйнен. – Я певец безыскусный, жизнь в родных лесах прожил одиноко, да и слышал там только кукушку. Начинай, поделись, в чем сведущ.

И раскрыл ему Йоукахайнен свою мудрость – рассказал, что в крыше есть дыра для дыма, а в печи есть очаг для огня, что тюлень на мелководье у берега ловит лососей и сигов, что отважная щука мечет икру свирепой зимой, а горбатый окунь – летом, что северяне пашут на оленях, а южане – на кобылах, что на горе Писа растут ели, а на горе Хорна – сосны, что озеро Халляпюеря огромно, что река Вуокса неукротима, что водопад Иматра страшен.

– Бабья мудрость, ребячий ум! – потешался Вяйнемёйнен. – Расскажи о сокровенном – о вечных глубинах, о началах вещей.

И поведал Йоукахайнен, что синица – из птичьей породы, а гадюка – змея, что ерш – речная рыба, а минога – червь, что кипятком можно ошпарить, а пламенем – обжечь, что из всех лекарств старее прочих вода, что пена – средство в заклинаниях, что первый чародей – создатель, что вода явилась из горы, а огонь упал на землю с неба, что железо выпекают из болотной ржави, а медь родится на скалах, что древнее всех земель – трясина, что ива старше остальных деревьев, что дупла – первые жилища, что камни – первая посуда.

– Всю глупость выложил, – засмеялся Вяйнемёйнен, – или еще припомнишь?

– Нет, осталось немного, – сказал молодой Йоукахайнен и припомнил седую старину: как вспахал он когда-то море, как выкопал рыбам ямы, как опустил морское дно, распростер вширь озера, воздвиг горы и накидал скалы.