– Не шути со мной.

– Не угрожай мне.

Я специально вздохнула поглубже, прижимая наши грудные клетки друг к другу ещё сильнее. Должно быть он почувствовал мои затвердевшие соски через свою рубашку, потому что прикрыл глаза и напрягся так, что его зубы заскрипели друг об друга.

– Здесь есть акулы, Амелия. Не делай из меня убийцу.

Это заставило меня улыбнуться.

– Ты убийца, – напомнила я.

– По твоей вине убийца без выходных.

Надеюсь до сих пор он не убивал никого, кто решал посмотреть на меня или заговорить со мной, хотя я сама была не прочь сделать это. Отсутствие моей инициативы для начала диалога уже говорило о том, что я не желала этого. Но люди не понимали. Они продолжали говорить, не обращая внимания на моё лицо и полное отсутствие моих ответов. Если они хотели выговориться, то могли подойти к зеркалу и найти себе более дружелюбную компанию в качестве своего отражения, а не пользоваться мной, как ушами для скопления информации, и не отвлекать меня от чтения.

Сантьяго приподнялся на ладонях, отлипая от меня.

– Мы будем ужинать прямо здесь вечером. Твоё присутствие не обсуждается. И полный комплект одежды на тебе, разумеется.

Почему он так хотел видеть меня? Никто никогда не хотел этого.

Амелия, 7 лет

Они хотели провести со мной время, поэтому взяли меня с собой, верно? Тогда почему их нигде не было?

Я медленно шагала по заполненной людьми палубе, качаясь из стороны в сторону, когда волны за бортом бились о нашу яхту, разноцветные огоньки практически ослепляли меня, а музыка грохотала в ушах. Кажется, у меня начинала болеть голова.

Дядя Фаусто забрал меня с фермы сегодня утром и отвёз… я бы хотела назвать это место своим домом, потому что в нём жили мои родители, но я проводила там всего несколько дней в году, поэтому… он просто отвёз меня к родителям. Женщины, которых мама называла «сюда!», готовили нас к празднику, на который мы все вместе отправились этим же поздним вечером, а уже после прибыли туда, где были прямо сейчас.

Посреди океана. В толпе незнакомых людей, которые даже не замечали меня.

Здесь не было других детей. Лишь взрослые.

Последний раз я видела родителей, когда мы отплывали от пирса , а вспышки фотокамер, оставленных на суше, становились тусклее. Затем они пропали.

Я хотела спать. Так сильно, что мои веки едва держались открытыми, но из-за шума, проникающего в каюту, которую я назвала своей, потому что нашла её раньше остальных, не могла заснуть, ворочаясь по постели.

Взрослым было обязательно быть такими громкими?

Ладонь прижалась ко рту, когда очередной зевок вырвался из меня и я протиснулась сквозь голые длинные ноги незнакомцев. Яхта покачнулась и что-то капнуло на моё плечо прежде, чем я продолжила идти дальше. Голова поднялась наверх, чтобы заметить начинающийся дождь, но небо было чисто от грозовых туч. Тогда я коснулась пальцами плеча, смахивая жидкость с кожи, и засунула их в рот. Горечь моментально отразилась на языке и я поморщилась.

– Гадость! – пискнула, продолжая дальше аккуратно пробираться через тела танцующих людей.

Что это было? И куда я шла?

Голова кружилась.

Так много людей! И так громко! Ком размером с бейсбольный мячик образовался в горле, но я сдержала слёзы, продолжая искать родителей.

Они не захотят сидеть со мной, если я буду плакать.

– Эй!

Я остановилась и повернулась назад, услышав знакомый голос. Папа? Всё вокруг закружилось. Папа был здесь! Он сидел на диване, его руки были раскинуты в стороны и он счастливо улыбнулся людям, собравшимся вокруг себя.

– Папа! – прокричала я, но музыка перебила меня. – Пап!