Вскоре Марине пришлось привыкать к своей новой семье. Она не чувствовала, что ее появление – радостное событие для самого главного человека, по которому она скучала все эти годы, – мама занималась своими делами, и было заметно, что ей стоит немалых усилий терпеть присутствие дочери и заботиться о ней. Мама, папа, братья – все они были чужими, и девочка первое время тосковала о спокойной, размеренной жизни в деревне. По ночам, лежа в своей кровати, она вспоминала о том, как забиралась на печь, укрывалась лоскутным одеялом и блаженно закрывала глаза в предвкушении нового дня. Часто просыпалась от невероятного, сказочного запаха пирожков или аппетитных бабушкиных блинчиков. Делая вид, что продолжает спать, старательно держала глаза закрытыми. Бабушка подходила, ласково касалась горячими губами макушки, щеки, свисающей с постели руки. Улыбка, от которой бабушкино лицо покрывалось бесчисленными морщинами, стояла у Марины перед глазами. Ей так не хватало этой теплоты, сияния любви и нежности. Забылось, что последнее время бабушка впадала в необъяснимое состояние, когда все на свете раздражало ее. Такое случалось редко, но все же. Тогда Марине было лучше не попадаться ей под руку: можно было выслушать массу неприятных вещей о себе, своей матери. Баба Зоя иногда срывалась, за что потом корила себя безмерно. Если бы не эти бабушкины причитания, девочка не узнала бы, что Петя – не ее родной отец.

– Твой, Маринка, проходимец-папаша уехал, даже не попрощался, и сколько лет уж глаз не кажет. Непонятно, зачем он вообще женился на Татьяне. Юность – это глупости, упрямство и ошибки. Главное, детки становятся глухими к советам родителей, – монологи бабушки практически не отличались друг от друга, с маленькими вариациями в виде новых нелестных прозвищ отца. – Почему мы жили и всегда прислушивались к тому, что говорят нам отец и мать? Пойти против воли родителей?! И в голову не приходило! Что ты уставилась своими глазищами, Марина Петровна Столярова? Небось вырастешь и наделаешь столько же глупостей, сколько и твоя маманя, да?

Марина не знала ответов на вопросы, которыми время от времени засыпала ее бабушка. Одно она понимала: никаких чувств к тому, родному отцу не было, в голове не складывался его образ, а этот мужчина, который назвался папой, внушал доверие. Он не чужой, а такой добрый, отзывчивый, всегда выслушает, хотя от его грубоватого голоса у Марины иногда мурашки бегали по коже. Она не представляла, каким он мог стать в гневе, наверное, громогласным, таким, что присядешь и захочешь спрятаться куда подальше. Пока это были только фантазии девочки. Столяров никогда не говорил на повышенных тонах ни с мамой, ни с детьми.

Марине хотелось, чтобы он приходил домой пораньше, потому что у него всегда находилось время зайти к ней в комнату или просто погладить по голове, подмигнуть, улыбнуться. Он замечал ее – это было так важно, потому что если бы не он, Марине было бы совсем тяжко в новой обстановке. Почему она нужна ему больше, чем родной матери? Марина была еще слишком мала, чтобы видеть в этом какой-то подвох. Хотя девочки постарше советовали ей быть настороже. Марина не понимала, как ей себя вести? Со всех сторон подружки говорили о том, как несладко живется с мачехой или отчимом. Пророчили Марине постоянные упреки, ухаживания за братьями и сестрами, к которым всегда будет больше внимания. А получалось все очень странно: тяжелее всего отношения у девочки складывались не с отчимом, а именно с матерью.

Теперь, по прошествии нескольких месяцев, она была уверена, что Глеба и Романа мама любит крепче. Слезы катились по щекам девочки – все изменилось, и эти изменения доводили ее до отчаяния. Дни стали шумными, суетливыми, наполненными постоянными криками матери: она была недовольна всем, что касалось дочери. Марина не так ела, ходила, смотрела, не так помогала, плохо училась. Петр молчаливо наблюдал за их притиркой, высказывая свой взгляд на происходящее по вечерам, когда детей не было рядом.