Она улыбнулась.

- Греческое. В мифологии одна из дочерей Зевса. Да, редкое. Мама моя оригиналка та еще. Но и твое не избитое: Расул, надеюсь, не Гамзатов?

И мы оба рассмеялись.

- Не, к известному прозаику не имею отношения, но имею дагестанские корни. Валиев, моя фамилия, - зачем-то уточнил.

Аглая вскинула в удивлении брови.

- Да? А внешне не похож, - и стала пристальнее разглядывать мои черты.

Я понимал ее удивление. Шатен, с рыжеватым отливом, светло-карие глаза, кожа легкого загара. Все эти черты достались от русской матери. И даже характер сдержанный. Отец, типичный кавказец, сетовал на внутренние черты, хотя и замирал, глядя на меня, влюбленный в мать до безумия, до жуткой ревности. Он и любил меня сильнее, чем брата, я это чувствовал.

- Что так удивляет? Я только наполовину.

- А, тогда понятно.

- Тебе сколько лет, можно узнать?

- Боишься, что нет восемнадцати? - она даже кокетничала.

- Боюсь, но ты же подрастешь, - я улыбнулся, намекая на дальнейшие отношения.

- Мне уже исполнилось двадцать один, - гордо преподнесла Аглая.

Я важно кивнул.

- А с виду школьница, последний класс.

- Ага, многие так думают. Спиртное никогда не продают, - обиженно констатировала.

Я рассмеялся. Про мой возраст она не спросила, и так видно разницу: мои габариты, короткая бородка, накаченный каркас и бывалый взгляд.

- Ну как лепешки? И почему не съела ни кусочка шашлыка?! – я строго посмотрел на нее.

- Не хочу.

Но при этом, я думаю, испытывала неловкость, не желала быть обязанной.

- А придется! – игнорируя протест, положил три сочных кусочка. – Даже не думай противиться, не отпущу пока тарелка не станет пустой.

Сказал и задумался: вообще не хочу ее отпускать. Но навязывать себя боялся. Боялся, что отвергнет и я развалюсь на куски как керамическая амфора.

Она скушала два и откинулась на спинку стула.

- Все! Не могу больше. Растолстею за сегодняшний обед.

- Да куда тебе? Такая хрупкая, тебя кормить и кормить, - запнулся и выразительно посмотрел на ее маленькую грудь, задержавшись на ней взглядом. Тяжело выдохнул. Здесь в тепле кафе, сытый и расслабленный понял, что хочу с ней чего-то большего. Инстинктивно потянулся через стол, хватая за запястье, не сильно, но давая понять о своих намерениях сблизиться. Аглая резко изменилась в лице, вырвала ладонь и вскочила со стула.

- Расул, не трогайте меня, - схватила куртку и стала поспешно натягивать.

Я оторопел. С чего вдруг такая реакция.

- Прости, я не хотел тебя напугать, - и подняв ладони вверх, показывая, что не опасен.

Аглая, игнорируя мои извинения, набирала номер. Послышались гудки, подняли трубку.

- Да, папа, ты где? – выслушала говорившего. - Да, уже освободилась, жду. Отключилась и сжала телефон, на меня не смотрит.

Да что же это такое?! Где и в какой момент я накосячил? Что не так-то? Я тоже встал из-за стола.

- Аглая, - начал осторожно. – Что я сделал не так или сказал? Объясни?

- Ничего. Ты не виноват. Это я.

- Что ты?!

- Не спрашивай. Спасибо за угощение, - и начала двигаться к выходу.

Я не мог вынести ее побег, вот так, не поняв причин происходящего. На выходе из зоны питания, перекрыл проход, вскинув руку, оперся ею в стену. Она едва не врезалась в нее лбом. Отстранилась и испуганно подняла взгляд, сцепила челюсть, борясь с эмоциями. Куртка распахнута, маленькая грудь вздымается, как у голубки. Мнет шапку в руках, волнуется. А я, никогда не применявший насилия относительно женского пола, в эту минуту ощущал себя дикарем, монстром и не понимал почему так себя веду. Я просто не желал ее отпускать, не узнав ближе. А узнать ближе дико хотел. До боли в грудной клетке. Спас ситуацию звонок. Я отрезвился. Опустил руку и отошел, освобождая проход. Она, ответив абоненту, отключилась и прошмыгнула в арку.