Все ясно: искать меня никто не придет. Хоть я умри, никто и не заметит. Может, когда-нибудь на встрече выпускников кто-нибудь спросит: «А помните ту чудачку, что проучилась в Майами-Хай где-то с неделю, а потом исчезла?», а кто-нибудь другой скажет: «О боже, если бы ты сейчас не сказал, я бы в жизни про нее не вспомнил. А как ее там звали? Ли-Ли?»

«Нет, – ответил бы первый, – по-моему, ее звали… Лей-Лей, или как-то так».

«Ла-Ла?»

«Ля-Ля?»

«Ой, да какая разница».

Я проигрываю все это у себя в голове, и мне становится по-настоящему себя жалко. Окончательно упав духом, я несусь вниз, вылетаю из дома, пробегаю мимо любителей сладкого, которые, конечно же, не обращают на меня внимания, и оказываюсь за воротами. Теперь я девчонка с улиц, до которой никому нет дела. Я бреду вдоль дороги опустив голову, напевая про себя грустную мелодию и глядя на свое печальное отражение в сточных лужах. И вдруг – ВЖЖЖ! – откуда ни возьмись появляется машина, и – ПЛЕСЬ! – лужа превращается в цунами и обрушивается на меня, отчего я промокаю насквозь до самой своей бедной, убитой горем души.

– Прости, не заметила тебя! – кричит из машины женщина и уносится прочь как ни в чем не бывало.

Ну да, конечно, все нормально. Для прохожих я ведь даже не человек, а пустое место.

Я решаю, что стоит попрощаться прежде, чем уйти с этой адской вечеринки, и возвращаюсь назад.

– Алексей, – сладким голосом цежу я сквозь зубы, – я ухожу. До свидания.

– Леле, подожди! Ты где была? Что с тобой такое? Я везде тебя искал!

– Обрызгала машина, – отвечаю я и расправляю платье, которое теперь уже все измялось и липнет к телу. – Но ничего страшного, со мной все будет хорошо, спасибо и доброго вам дня, сэр.

– Леле, почему ты так странно себя ведешь?

– Я странная, да?

– Ну да.

Бедняга, порой я могу быть сущим наказанием.

– Фу-у-у, – взвизгивает Иветт Ампаро. – Леле на крысу из канализации похожа!

– Да, – говорю я. – Меня обрызгали, и выгляжу я не очень. А вообще, Иветт, чем я тебя так не устраиваю?

– Меня не устраивает, что ты ненормальная, и тебе здесь не место. Мне не нравится, когда девицы типа тебя ходят с таким видом, будто они особенные и вот так запросто могут стать кем захотят.

– Но я и правда могу стать кем захочу. Это не значит, что я особенная, я просто обычный человек. Любой может стать кем захочет. Просто не все это понимают.

– Именно так и говорят все ненормальные. – Иветт смеется, и некоторые ее приспешницы тоже тихонько хихикают, но она останавливает их взглядом.

– Нормальная она, – заявляет Алексей. – И классная. Да, странная немного, ну и что, потому-то она такая и замечательная.

– Ага, – поддакиваю я. – В точку.

У меня чуть не лопается сердце. Мне так и хочется воскликнуть «Мой герой!», как Мегара в «Геркулесе» (диснеевской версии, ясное дело), но я тут же вспоминаю, как мама всегда говорит, что поборницам женского равноправия так делать не пристало и что девушки должны научиться быть героинями сами. Но все равно, это ж обалдеть!

– Давай, Леле, тебе нужно обсохнуть. – Алексей берет куртку и набрасывает мне на плечи, а Дарси, пока мы уходим, недобро смотрит на Иветт. И когда ворота захлопываются за нами, я слышу голос Бекки Картрайт: «Все, народ, шоу окончено».

По дороге домой в такси Дарси поворачивается ко мне и говорит:

– А ты ведь и правда слегка на крысу из канализации смахивала, – и мы втроем покатываемся со смеху.

Всю дорогу Дарси очень хочется в туалет, так что когда водитель высаживает нас у моего дома, она бросается внутрь, оставляя меня наедине с Алексеем.