«А я и не знал этого, – удивится слушатель. – Может быть, я и вчера ехал в одном из таких трамваев. Надо будет завтра посмотреть, где производятся трамвайные вагоны, которые ездят по нашему городу».

«Каждую минуту мы производим тысячу сигар… по две пары носков и чулок для каждого мужчины, каждой женщины и каждого ребенка нашей страны».

Это производит еще большее впечатление. «Может быть, мои любимые сигары производятся в Филадельфии… И носки, которые сейчас на мне, тоже…»

А что делает оратор далее? Возвращается к разговору о размерах Филадельфии и приводит факты, о которых забыл сказать? Ничего подобного. Он освещает одну тему, пока полностью не покончит с ней, и больше к сказанному не возвращается. Большое спасибо оратору за это. Ведь ничто не способно так запутать слушателя и сбить его с толку, как постоянное перескакивание выступающего с одного вопроса на другой и обратно. Многие ораторы поступают именно так. Вместо того чтобы освещать вопросы по порядку, они действуют как капитан футбольной команды, выкрикивающий номера – двадцать седьмой, тридцать четвертый, девятнадцатый, второй. Хуже того, у него получается так: двадцать седьмой, тридцать четвертый, двадцать седьмой, девятнадцатый, второй, тридцать четвертый, девятнадцатый.

Но наш оратор идет напрямик, укладываясь в отведенное время, нигде не задерживаясь, не возвращаясь назад, не отклоняясь ни вправо, ни влево, словно один из тех локомотивов, о которых он говорил.

Но вот он подходит к самому слабому месту всей речи. Филадельфия, заявляет он, «является одним из крупнейших центров медицины, искусства и образования нашей страны». Он всего лишь декларирует это и тут же поспешно переходит к следующей теме. Им отпущено всего двенадцать слов, чтобы сообщить об этом факте. Что же сделал оратор, чтобы оживить эту информацию, закрепить ее в памяти слушателей? Он посвящает этому пункту так мало времени, излагает его в таком общем и неопределенном виде, что создается впечатление, будто данный факт его самого мало интересует. Поэтому и впечатление, произведенное на слушателя, практически равно нулю. Что бы ему следовало сделать? Он понимает, что мог бы подать этот факт, используя тот же самый метод, который он только что применил, говоря о Филадельфии как о «мастерской мира». Он это знает. Но он знает и то, что идет соревнование, что ему отпущено всего пять минут и ни секунды больше, а секундомер неумолимо отсчитывает время. Поэтому ему остается смазать либо этот пункт, либо другие.

В Филадельфии «частных жилых домов больше, чем в любом другом городе мира». Как сделать, чтобы это заявление произвело впечатление и убедило слушателей? Во-первых, он приводит цифру – триста девяносто семь тысяч. Во-вторых, он придает ей наглядность: «Если поставить эти триста девяносто семь тысяч домов, размещенных на двадцатипятифутовых участках, в один ряд, то он протянется от Филадельфии через Канзас-Сити, где мы сейчас находимся, до Денвера, то есть на тысячу восемьсот восемьдесят одну милю».

Возможно, слушатели забудут названную им цифру еще до того, как он закончит фразу. Но забыть такой образ? Это почти невозможно.

Вот все, что касается холодных материальных фактов. Но подлинное красноречие строится не на них. Оратор стремится затронуть сердца, разбудить чувства. И от выстроившихся в цепочку домов он переходит к эмоциям. Он говорит о том, какое значение имеет собственность на эти дома для укрепления духа города. Он превозносит Филадельфию как «источник американской свободы». Свобода! Магическое слово, полное чувства, за которое миллионы людей отдали свои жизни. Эта фраза хороша сама по себе, но она становится в тысячу раз лучше, когда оратор подкрепляет ее конкретными ссылками на исторические события и документы, дорогие сердцам слушателей: «Это город, где был изготовлен первый американский флаг. Это город, где заседал первый конгресс Соединенных Штатов. Это город, где была подписана Декларация независимости… Колокол свободы… священная миссия… в распространении американского духа… поддержании огня свободы, чтобы с воли Всевышнего правительство Вашингтона, Линкольна и Теодора Рузвельта стало вдохновляющим примером для всего человечества». Это подлинная кульминация речи!