— Гад, каких поискать, — скривилась я.

— Некрасивый? Старый? Алёна, — вздохнула мама, — главное же, чтобы человек хороший был. Ты присмотрись к руководителю своему, если он не женат. На возраст плюнь, на красоту тоже, с лица воду не пить. А вот сблизиться легче как раз с руководителем, ты же с ним бок о бок весь день. Вот поближе узнаете друг друга и, глядишь…

— Да-да: встречаться предложит, а там и замуж позовет, — договорила я за матушкой. — Вот только руководитель мой тот еще гоблин. Страшный, толстый, лысый. Ростом метр пятьдесят. Изо рта воняет, на плечах перхоть. А характер — вообще атас. Так что прости, мам, но твоим советом я не воспользуюсь.

— Что, так плохо? — искренне расстроилась мама, и переключилась на Женю: — Евгения, ты что трясешься как припадочная?

— П-подавилась. П-простите, — Женька выскочила из-за стола, красная как рак и, оказавшись за маминой спиной, показала мне язык.

Ржет надо мной, зараза.

Маму я выпроводила, и даже такси ей вызвала. В очередной раз выслушала нотации на тему транжирства. Она, мол, и на автобусе могла доехать.

Привычная песня. Будь мамина воля, она бы и голову мыла хозяйственным мылом, если бы не мы с Женей. Экономнее женщины свет не видывал! Но за что мы с сестрой любим маму еще сильнее, пусть и не можем понять: на себе она всегда жестко экономила, но мы отказа не знали ни в чем. И косметика была у нас, и с маникюром ходили, и одевала мама нас модно. А сама при этом на себя рукой махнула давным-давно.

— Ты маме эту блузку купила? — спросила у сестренки, когда мы уложили спать пацанов, и сами легли.

— Угу. Хорошо хоть носит. А духи — твой подарок?

— Да, — довольно ответила я. — Заметила, что мама начала нашими подарками пользоваться? Раньше-то привозили ей одежду, духи, косметику, и всё это лежало до гребаных лучших времен.

— О да, лучшие времена, — пропела сестра. — Как и украшения из золота, которые от бабушки достались. Мама их в носовом платке хранила в секретере, и доставала только чтобы в ломбард сдавать время от времени, а потом выкупать. А сейчас смотри-ка: и одежду стала носить нормальную, и макияж, и духи, хммм…

— Неспроста, да?

— Может, у мамы кто появился, как думаешь? — прошептала Женька. — Она ж у нас не старая. И вообще, очень даже ничего.

— Ой, хорошо бы.

— Да-а-а! Если у мамы мужчина появился, то может и нам меньше доставаться будет. А то её устаревшие советы и нотации уже вот где.

— Согласна, — хохотнула я. — Да и заслужила мама счастье.

— Это точно. Кстати, — сестра ущипнула меня, да так больно, что я ойкнула, — чего это ты своего секси-босса гоблином называешь? Как там? Рост — метр в кепке, жирный, лысый, вонючий… ха-ха, блин, ты бы еще сказала маме, что он живет на болоте для полноты образа! Я же видела фотки Максима, ты сама мне показывала сегодня, и — гоблин? Я чуть морсом из-за тебя не подавилась, как услышала это эпичное описание.

— Это где он секси-босс? — рыкнула я. — Ну да, неплохо выглядит, но не прям Аполлон!

— Но и не Страшила!

— Ой, всё. Гад он! Видеть его не могу!

— Почему?

— Давай спать, Жень. Мне на работу завтра, да еще и вас выпроваживать из квартиры.

— Нет уж. Расскажи, почему красавчик вдруг — гад. Я же не усну, — сестра снова ущипнула меня, зараза такая.

— Ну, если хочешь знать, Максим Вадимович меня ненавидит. Причем, возненавидел еще до того, как я впервые накосячила. Придирается постоянно, гоняет по поручениям так, что я к вечеру без ног. Чуть что — орет, и…

— Так, стоп. Ты сказала, что он тебя возненавидел еще до того, как ты накосячила впервые. А ты накосячила?